Хафид потряс головой, презирая себя за неудачу. Может, такая жизнь не для него? Может, стоило остаться погонщиком верблюдов и продолжать зарабатывать медяки? Ему еще повезет, если он вернется к каравану хоть с какой прибылью. Как там Патрос его назвал? Юным воином? На мгновение ему захотелось вернуться к своему стаду.
Но тут его мысли обратились к Лише и ее суровому отцу, Калнеху, и все сомнения тотчас же рассеялись. Сегодня он снова будет спать среди холмов, чтобы сэкономить, а завтра обязательно продаст плащ. Более того, он будет говорить с таким красноречием, что выручит за него отличную цену. Встать придется пораньше, прямо на рассвете, и расположиться нужно поближе к городу. Он станет обращаться ко всем проходящим мимо, и на Масличную гору вернется уже с серебром в кошельке.
Принявшись за недоеденный хлеб, Хафид размышлял о своем хозяине. Патрос будет гордиться им – ведь он не поддался отчаянию и не вернулся с пустыми руками. По правде говоря, четыре дня на один-единственный плащ – это многовато, но если ему удастся управиться за четыре дня, Патрос научит его продавать за три, а потом и за два дня. Со временем он достигнет таких высот мастерства, что за час будет продавать много-много плащей! И тогда он станет по-настоящему уважаемым торговцем.
Покинув шумный постоялый двор, Хафид направился к пещере и ослу. От морозного воздуха трава заиндевела, покрывшись тоненькой корочкой инея, и каждая травинка жалобно хрустела под тяжестью его сандалий. Хафид решил не ехать сегодня на холмы, а переночевать в пещере вместе с ослом.
Завтра, он знал, все сложится удачно, хотя теперь понимал, почему другие торговцы обходили это бедное селение стороной. Они утверждали, что здесь невозможно ничего продать, и он вспоминал их слова при каждом отказе. Но ведь много лет назад Патрос продал здесь сотни плащей. Времена, наверное, были иные, да и Патрос, чего уж там говорить, всегда был великим продавцом.
Мерцающий свет в пещере заставил Хафида ускорить шаг – ведь туда мог пробраться вор. Он ворвался в пещеру, готовый вступить в схватку с незваным гостем и защитить свое имущество, но при виде открывшейся картины напряжение сразу его покинуло.
Маленькая свеча, воткнутая в расщелину в пещере, едва освещала бородатого мужчину и молодую женщину, тесно прижавшихся друг к другу. У их ног, в выдолбленном камне, из каких обычно кормят животных, лежал маленький ребенок. Хафид мало что смыслил в детях, но этот младенец явно был новорожденным: сморщенная кожица отливала багровым цветом. Чтобы защитить малыша от холода, мужчина и женщина укутали его в свои плащи, оставив снаружи одну только головку.
Мужчина кивнул в сторону Хафида, и женщина придвинулась к младенцу. Никто не произнес ни слова. Женщина задрожала, и Хафид увидел, что ее тонкое одеяние служит слабой защитой от пещерной сырости. Хафид снова бросил взгляд на ребенка. Зачарованный, он наблюдал, как открылся и закрылся маленький ротик, сложившись в подобие улыбки, и тут юношу пронзило странное ощущение. По какой-то необъяснимой причине он подумал о Лише. Женщина опять задрожала от холода, и резкое движение вернуло Хафида к реальности.
После мгновения тягостных раздумий будущий торговец подошел к ослу, аккуратно развязал узлы и, открыв дорожную суму, достал из нее плащ. Развернув его, молодой человек разгладил руками ткань. Красная краска блестела в свете свечи, и на изнанке можно было разглядеть знак Патроса и Толы. Круг в квадрате и звезда. Сколько раз за последние три дня он держал этот плащ в уставших руках? Казалось, он изучил каждый узор и ниточку. Плащ в самом деле высшего качества. При должном уходе он прослужит до конца жизни.
Хафид закрыл глаза и вздохнул. Затем быстрым шагом подошел к маленькой семье, опустился на колени подле младенца, осторожно снял потрепанные накидки отца и матери и передал им. В глубочайшем изумлении от дерзости Хафида те не промолвили ни слова. Юноша распахнул дорогой красный плащ и бережно укрыл им спящее дитя.
Выводя осла из пещеры, Хафид все еще чувствовал на щеке влажный поцелуй молодой матери. Прямо над ним сверкала звезда, ярче которой он не видал ни разу за всю свою жизнь. Он смотрел на небо, пока глаза не начинали застилать слезы, после чего вместе с ослом двинулся по тропе в сторону большой дороги, ведущей к Иерусалиму, к горе, где стоял караван.
Глава пятая
Хафид медленно ехал, низко опустив голову и уже не замечая звезды, освещающей его путь. И зачем он только так сглупил? Ведь он не знал этих людей в пещере. Почему не попытался продать им плащ? Что же теперь сказать Патросу? А остальным? Они животы надорвут со смеху, узнав, что он просто так отдал плащ, полученный на продажу. Да еще какому-то странному младенцу в пещере. Он принялся сочинять историю для Патроса. Может, сказать, что плащ украли, когда он сидел в постоялом дворе? Поверит ли Патрос такой выдумке? В конце концов, бандитов на дорогах хватает. И если Патрос поверит, не осудит ли его за беспечность?
Вскоре он достиг тропы, ведущей через Гефсиманский сад. Спешившись, он понуро побрел впереди осла, пока не добрался до каравана. Лившийся сверху свет превратил ночь в день, и встреча, которой он так боялся, состоялась сразу же: он увидел Патроса возле палатки, поднявшего голову к небу. Хафид застыл на месте, но старик моментально его заметил.
Приблизившись к юноше, взволнованный Патрос просил:
– Ты идешь прямо из Вифлеема?
– Да, господин.
– И тебя не удивило, что звезда следует за тобой?
– Я не заметил ее, господин.
– Не заметил? Я не мог сдвинуться с места с тех пор, как увидел эту звезду, восшедшую над Вифлеемом почти два часа назад. Никогда не видел звезд подобного цвета и яркости. А затем она начала двигаться по небу в сторону нашего каравана. И когда оказалась прямо у нас над головой, появился ты, и, клянусь богами, она остановилась.
Подойдя к Хафиду, Патрос стал пристально вглядываться в его лицо:
– В Вифлееме с тобой произошло что-то невероятное?
– Нет, господин.
Старик нахмурился, словно пребывая в глубоких раздумьях:
– Никогда ранее не видел такой ночи и не испытывал ничего подобного.
Хафид вздрогнул:
– И я этой ночи никогда не забуду, господин.
– Ага, что-то все-таки сегодня произошло. Как получилось, что ты вернулся в столь поздний час?
Хафид молчал, пока Патрос, повернувшись, похлопал по висевшей на спине у осла суме:
– Она пустая! Тебе улыбнулась удача. Пойдем же ко мне в шатер, расскажешь о своих приключениях. Поскольку боги превратили ночь в день, уснуть я не могу, а твой рассказ, возможно, прольет свет на то, почему звезда следует за погонщиком верблюдов.
Патрос расположился на походной кровати и с закрытыми глазами слушал длинное повествование Хафида о бесконечных отказах и оскорблениях, с которыми ему пришлось столкнуться в Вифлееме. Время от времени он то кивал, то улыбался, когда Хафид описывал сначала торговца горшками, который выбросил его из магазина, а потом солдата, швырнувшего плащ в лицо юноше за отказ снизить цену.
