– Неужели Эйб уложил столько народа? – изумлялся Итан.
– А вы что думаете – они поскользнулись на банановой кожуре?
– Я решил, что это сделали вы. Там ведь были агенты ДАР? Эйбу за шестьдесят. И он отнюдь не ниндзя.
Купер фыркнул. Для него убегающие люди не были в диковинку (по большей части, когда он их преследовал, они и пускались наутек), но на сей раз дела обстояли иначе. Купер ошибся в расчетах, а ставки были слишком высоки. Он вспомнил то мгновение, когда увидел, что частота пульса доктора буквально за секунду увеличилась вдвое.
«Управление эндокринной системой для изменения собственного уровня адреналина. Вероятно, и норэпиноферина для концентрации, а может быть, даже кортизола и окситоцина. При достаточном количестве этих веществ любой превратится в ниндзя».
– Черт побери, мы должны были догадаться! – воскликнул он.
– Догадаться о чем? Купер, что происходит?
– Ваш приятель исчез и превратился в сверходаренного.
– Что?
– Тот маленький проект, которым вы вдвоем занимались, магическое зелье, способное обращать нормальных в анормальных. Он, видимо, его и выпил.
Челюсть у Итана отвисла. Несколько секунд он сидел молча, устремив взгляд в никуда.
– Невероятно, – наконец произнес он, и его лицо расплылось в улыбке. – Это действует. Понимаете, данные лабораторных исследований были просто сногсшибательные, я в них и не сомневался, но мы не прошли стадии клинических испытаний.
– Похоже, Эйб не стал дожидаться результатов, – заметил Купер.
– Что вы можете сказать о симптомах? Мне важно знать, какие физические ощущения у него возникают. Как проявляется его дар? Вы не заметили никаких…
– Док!
– Да, извините, – рассмеялся прерванный на полуслове Итан. – Я просто… у меня случился оргазм в его научной разновидности.
– Попытайтесь глубоко дышать, – вздохнул Купер и потер глаза. – Вот что я могу вам сказать: его дар отличается многогранностью.
– Вы имеете в виду сопутствующие способности?
– Нет. Я говорю о том, что он в равной мере владеет многими способностями.
– Это невозможно. Ну, то есть у детей – безусловно. Именно поэтому тест Трефферта – Дауна применяется только после восьми лет. А до восьми сверхталанты представляют собой никак не регулируемые наклонности, которые проявляются в выявлении закономерностей то математически, то пространственно. Но по мере развития мозга…
– Вы меня не слышите, – отвернулся от окна Купер. – Я видел, как частота пульса Эйба удвоилась. Мгновенно. Значит, он управляет своей эндокринной системой.
– Ну и что? Приблизительно у тринадцати процентов сверходаренных наблюдается способность в той или иной мере управлять эндокринной системой.
– У двенадцати и двух десятых процента. Но вот что еще важнее. Он уложил четырех агентов. Вы что думаете, они не подготовлены к столкновению со сверходаренными, которые съехали с катушек? К тому же один из них был Бобби Куин. Я знаю, вы с ним не в ладах, но можете мне поверить: он лучший. Тут дело не только в управлении гормонами. А вот если Эйб наделен способностью физиолингвистики, то он, вероятно, сумел прочесть их телесный язык и предпринять ряд действий, основанных на их стойках.
– Такие способности могут сосуществовать, – сказал Итан. – Ваше моделирование базируется не только на физических симптомах. У вас обостренная интуиция.
– Но Эйб в «Гранд Сентрал» «перекидывался», как Шеннон. Он предвидел движения людей в толпе.
– Может быть, просто обнаружил проход?
– Не было там никакого прохода. Там даже вздохнуть было невозможно. А он шел, практически не снижая скорости. Он двигался и намечал пути отступления. Это все равно что решать квадратное уравнение и одновременно бежать марафонскую дистанцию.
Итан помолчал несколько секунд.
– Если вы правы…
– Именно так, – выдохнул Купер. – Я прав. И дело не только в том, что он наделен многими способностями, но и в их силе. У меня первый уровень, и я на тридцать лет моложе его. Но после того, что я видел сегодня утром, думаю, я бы не смог с ним совладать. А это означает, что, как ни посмотри, у доктора Эйбрахама Каузена нулевой уровень. И мне бы хотелось знать, откуда он у него появился.
Итан задумался:
– Мне нужно немного поразмыслить.
– Размышляйте.
За окном проплывал город. Тот самый Нью-Йорк, в котором Купер бывал бессчетное число раз. Но и совсем не тот же самый. Во всем чувствовалось тревожное напряжение, нервная дерготня. Америка способна выдержать удар, но в прошлом году на нее обрушилось множество сильнейших ударов. Взрыв в здании Новой фондовой биржи в марте, приведший более чем к тысяче смертей. Захват анормальными террористами городов Талса, Фресно и Кливленд, последний из которых сгорел дотла в ходе начавшихся беспорядков. Разрушение Белого дома и уничтожение семидесяти пяти тысяч солдат. И это не говоря об эрозии социального порядка: потрясение финансовых рынков, развал базовых служб, растущее недоверие к правительству, все более ожесточенный трайбализм.
Америка была способна вынести более чем один удар, но она пребывала в нокдауне, и свидетельства тому встречались повсюду. На перекрестках валялись пакеты с мусором, их черный пластик расходился по швам. Частные охранные структуры, вооруженные автоматическим оружием, охраняли роскошные апартаменты. Билборды рекламировали Мэдисон-сквер-гарден
[6]
как «Приют для тех, кто чувствует угрозу». Ряды зданий словно смотрели на них глазницами окон, и Купер не сразу понял, что во многих из них нет стекол. Квартал, где прежде находились предприятия малого бизнеса, сгорел, стекла были выбиты, кирпичи почернели, внутри остались покрытые гарью руины. Граффити на покореженной откатной двери гласило: «МЫ ЛУЧШЕ, ЧЕМ КАЖЕМСЯ».
Купер вспомнил мелькание белого носка и задумался.
– Ну хорошо, – сказал Итан. – Но это только теория. Без каких-либо точных данных я не могу быть уверен.
– Ну, рискните.
– Ученые три десятилетия искали генетическую основу сверходаренных. Найти ее они не смогли, потому что ее там – в генетическом коде – не было. Наш прорыв состоял в том, что мы обнаружили эпигенетическую основу. Вот почему ответ так долго не давался – эпигенетика занимается экспрессией не самих генов, а ДНК. ДНК представляет собой сумму исходных составляющих, но из одних и тех же ингредиентов можно приготовить совершенно разные блюда, а в человеческой ДНК двадцать одна тысяча генов. Целая куча составляющих. Трудность состоит в том, чтобы обнаружить конкретную причину. Эйб называл это теорией трех картофелин.
– Да, вы мне рассказывали, – кивнул Купер. – Если причина появления одаренностей состояла в съедании трех картофелин подряд, то обнаружить такую причину нелегко, потому что мир велик. Но когда ты знаешь причину, то съесть три картофелины проще простого.
