Поножи, закрывающие голени, сапоги, носы которых тоже отделаны сталью и могли служить оружием. Попробуй пни таким заостренным носком – врежет чуть слабее боевого молота, если человек, обутый в эти сапоги, крепок и силен!
Человек был крепок и силен – тот самый привратник, встретивший Адруса. Огромный, плечистый, в этой стальной броне он навевал мысли об эпических сказаниях, в которых боги отправляли в мир стальных чудовищ, монстров-людей, чтобы покарать непокорные племена, отринувшие всех богов и возомнившие, что человек – высшее существо. Монстров можно было убить только заговоренным, волшебным оружием, ингредиенты для изготовления которого менялись от сказки к сказке и отличались большим выбором вариантов. В одном сказании меч был вымочен в слезах богини Любви и в ее же крови, в другом упоминалась моча Создателя в букете с его слезами, слюной и вином пятисотлетней выдержки.
Адрусу всегда нравился первый вариант – если бы он был героем сказания, ему бы точно не хотелось держать в руках меч, вымоченный в выгребной яме.
Привратник двигался в своей броне легко, будто на нем не висела куча металла, чувствовалось, что он способен подолгу находиться в боевом снаряжении. Да это и немудрено – Филокост, бывший командир взвода тяжелых латников имперской полевой гвардии, будучи простым гвардейцем, в таком и еще более тяжелом снаряжении совершал переходы по двадцать верст в день, да еще в придачу тащил на себе тяжелый вещмешок и колья для укрепления лагеря. Как и все его товарищи, в шутку или всерьез именовавшие себя мулами на службе императора.
Двое соратников Филокоста одеты не так серьезно, как их командир, но тоже не пренебрегли безопасностью – кольчуги, поножи, боевые сапоги, шлемы полегче, чем у бывшего командира взвода, но и этих вояк голыми руками не возьмешь. Тренированные, жилистые, они были чуть пониже Филокоста, но тот знал, насколько парни крепки в схватке, гвардия есть гвардия!
«Умри, но не сдавайся!» – вот клич имперской полевой гвардии, основной боевой ударной силы Империи Занусс.
Короткие мечи и кинжалы – с другим оружием в комнате не развернешься. Да и они в общем-то ни к чему – привычка! Надеть броню и не нацепить меч – все естество Филокоста и его приятелей восставало против этого. Приказ хозяйки – взять живым, так что мечи лишь дань привычке.
Все трое несли в руках сети – специальные, для отлова рабов. Грузики по краям позволяли метать ловушки в сторону жертвы, накрывая тонкой, липнущей к телу сеткой, а если уметь – эта же сеть может превратиться в серьезное оружие, ломающее кости, оглушающее, дробящее черепа тяжелыми медными утяжелителями.
Бывшие гвардейцы умели пользоваться сетью так же хорошо, как и клинками. До того как вплыть в тихую гавань борделя, они немало поездили по миру, завершив свою службу по контракту в имперской армии, несколько лет участвовали в набегах за рабами, в том числе и на Северный материк.
Дело это было довольно прибыльным, если не считать случайностей вроде урагана, способного потопить любой самый крепкий корабль, или случайной стрелы, пущенной ростом, не желающим, чтобы его жену и детей продавали в рабство. Так погибли двое ветеранов, приятелей Филокоста, прошедших через пограничные войны, но сгинувших на чужом берегу, захлебываясь кровью из пробитого легкого. На все воля богов!
Да, в борделе деньги платили меньшие, чем на разбое, но зато и покоя побольше, если не считать разборок с перебравшими крепкого вина буйными клиентами. Но утихомиривать дебоширов для ветерана плевое дело, тем более что попадались такие безобразники исключительно редко – не больше одного в месяц. Этот бордель не то место, где собираются самые отмороженные парни мира. Тихо, спокойно, сытно! Живи и радуйся!
Семьи ни у кого из этой троицы не было, не нажили за свою бурную жизнь, что, впрочем, ничуть их не беспокоило. Все трое женщинам предпочитали мужчин. Жена пилит, грызет мозг, дети орут и требуют жрать – ну на кой демон семейная жизнь, когда эта самая жизнь хороша и без подобных проблем? Филокост видел, как живут некоторые из выживших в последней войне ветеранов, и такое существование пока его не прельщало. Кто знает, может, потом и захочется жениться, лет через десять?
Странно, конечно, что после прихода в бордель эти три ветерана перестали интересоваться женщинами. Другие здешние охранники также были равнодушны к прекрасной половине человечества. Филокост помнил, что когда-то ему нравились женщины, но, после того как он устроился работать охранником «Птичек», в нем что-то изменилось – теперь он не мог без отвращения подумать о том, чтобы возлечь с женщиной, как и его двое товарищей. Почему так сталось, откуда у всей троицы вдруг взялась тяга к мужчинам вместо нормальной, обычной тяги к женщинам – над этим они не задумывались, это просто не приходило им в голову. А если изредка на краю сознания вдруг возникала такая мысль, она тут же и ускользала.
Перед тем как начать захват юнца, Филокост обдумал ситуацию и решил не рисковать – кто знает, что это за парнишка? С одной стороны, вроде бы простой парень, предположительно обычный беглый раб, наскоро обученный боевым приемам неким недальновидным хозяином, с другой стороны, судя по словам Гелены, парень успел кого-то пришибить, сделав это вполне успешно и без ущерба для себя. А значит, он опасен!
Филокост не собирался заканчивать свою жизнь с вершком холодной стали в брюхе или глотке, а потому задействовал все возможные способы избежать подобного гнусного конца. Ему сорок семь лет, он еще и не пожил как следует, потому глупо подставляться под удар тощего юнца, который непременно начнет швырять в «гостей» острые ножики. Нет уж, риск – для зеленых новобранцев, а не для ветеранов Первого латного полка Полевой гвардии его величества императора Империи Занусс.
Зверь широко открыл глаза, посмотрел в угол комнаты, подобрался, готовясь к прыжку, а когда из отверстого провала показалась фигура, серебрившаяся сталью в свете фонаря, взметнулся вверх, будто его сбросили с кровати мощным пинком!
Боевой режим включился так мощно, как никогда раньше, – в воздухе медленно-медленно разворачивалась сеть, накрывая кровать, где он только что лежал, но Зверь уже проскользнул под этой преградой, и теперь между ним и нападавшим не было ничего, кроме двух шагов пустого пространства, которые можно преодолеть за долю секунды.
Что он и сделал, не замедлившись ни на миг.
В бронированной осадной башне, именуемой Филокост, казалось, не было никаких уязвимых мест – все тело покрыто закаленной стальной броней, пробить которую представлялось делом трудным, если вообще возможным. Нож, что был в распоряжении Адруса, не пробьет стальные пластины, а если пробьет кольчужные звенья, то войдет в тело на глубину, не дающую нужного результата, то есть не убьет противника мгновенно, а лишь разъярит его, заставит двигаться быстрее, можно даже сказать – взбодрит. И это обычная история при столкновении легковооруженного бойца с тяжелым латником, которого можно мгновенно свалить только одним способом – попасть в мозг, ударив через глазницу ножом или стрелой.
Лука или арбалета у Зверя не было, нож был. А еще у него была невероятная для обычного человека скорость, такая, какая доступна лишь мухе, для которой человеческая рука, пытающаяся ее поймать, представляется медлительным облаком, огромным, пухлым, едва ползущим по небу под порывами ленивого ветра.
