— Ты меня не переубедишь.
— Может и так. Но попробовать я должна.
Паб был переполнен ранними посетителями, и в воздухе уже висели клубы дыма. Они заняли относительно тихий столик в углу, и Линда пошла за пивом. Тина уже успела заскочить в свою комнатушку за вещами и теперь боялась оставлять чемодан без присмотра.
— Светлое и темное, — объявила Линда, ставя стаканы на стол.
Между зубами она держала пакетик свиных шкварок, из-за чего голос звучал шепеляво. Она раскрыла рот, и пакетик упал на стол.
— Чудно, — сказала Тина, отодвигая его к Линде. — Как раз то, о чем я мечтала — засушенные кусочки жирной свиной кожи.
— Тогда давай обратно, сама съем.
Линда открыла пакет, и воздух наполнился соленым жирным запахом.
Тина зажала нос рукой.
— Боже, меня сейчас стошнит.
— Тина, перестань кривляться, — закатила глаза Линда. — Пей пиво и перестань ныть.
Улыбнувшись прямоте подруги, Тина взяла стакан.
— Кажется, я где-то читала, что алкоголь во время беременности может навредить ребенку, — задумчиво сказала она, отпивая глоток. — Думаешь, это правда?
— Думаю, это меньшая из твоих забот. Этому ребенку достанется в отцы пьяница, грубая, жестокая скотина, которая не раз тебя избивала, а ты всякий раз умудряешься находить ему оправдания.
— Он меня бьет, только когда выпьет.
— Ну, что я говорю. Опять ты начинаешь. И что — от этого лучше?
— Нет, конечно. Но я говорю, он не пил уже несколько месяцев. Я бы никогда не вернулась, если бы не верила, что он изменился. Теперь мне нужно думать о ребенке.
Она погладила живот и улыбнулась.
— Вот именно. А что, если он ударит ребенка?
— Боже, Линда! Ты что — совсем меня не знаешь? Думаешь, я когда-нибудь вернулась бы к нему, если бы хоть на секунду могла предположить, что он на такое способен?
— Я просто спрашиваю. Когда он должен родиться?
— На Рождество.
Линда посчитала по пальцам.
— То есть ты на шестом месяце? А я-то думаю, чего это ты поправилась в талии в последнее время.
Тина улыбнулась.
— Просто порадуйся за меня, Линда. Я люблю его.
Линда вздохнула.
— Прости, но радоваться за тебя я не могу. Я, конечно, знала, что любовь ослепляет, но что она еще и лишает мозгов…
Пока Тина добралась до дома, уже пробило семь. Она пропустила автобус, и ей пришлось ждать следующего двадцать минут. Рик уже был дома, и она в радостном возбуждении открыла дверь.
— Прости, немного задержалась, — крикнула она, затаскивая свой чемоданчик в прихожую. — Пропустила автобус, и…
Она остановилась, увидев Рика в кухонном проеме с сигаретой в зубах.
— Я решил, что ты передумала, — заявил он обвиняющим, почти угрожающим тоном.
— Нет, конечно.
Она подбежала к нему и обвила руками за шею, уклоняясь от сигареты. Он не шелохнулся и продолжал неподвижно стоять. Она отстранилась и посмотрела на него.
— Мне правда жаль. Мы немного посидели с Линдой после работы, а потом…
Он оттолкнул ее.
— Ты была в пабе?
Тина почувствовала, как внутри шевельнулись первые ростки паники.
— Она хотела поговорить со мной. Мистеру Дженнингсу не нравится, когда мы болтаем на рабочем месте, и она предложила зайти в паб, а потом я пропустила автобус, — лихорадочно тараторила Тина, понимая, что говорит слишком быстро, выдавая свой страх.
— Не думал, что моей жене будет так сложно быть дома к ужину в первый же вечер ее возвращения, но, похоже, Линда важнее.
— Ужин?
Тина протиснулась мимо него на кухню.
Стол был накрыт на двоих: горели свечи, лежали аккуратно свернутые салфетки, а посредине в банке из-под варенья стояли ее любимые фрезии.
— Ну, давай скорее ужинать. Я умираю с голоду.
— Ужин в ведре.
Рик развернулся и пошел в гостиную, оставив ошарашенную Тину в одиночестве. Она опоздала всего на час, неужели он не мог подождать ее еще немного? Она присела за накрытый стол и окинула взором результат стараний мужа. Может, она и правда поступила эгоистично. Это был ее первый вечер дома, и Рик так старался. Может, он был прав: ей стоило прийти домой пораньше, проявить больше внимания. Может, это ей стоило приготовить ужин, а не ему. С колотящимся сердцем она прошла в гостиную и села рядом с ним на диван. Он не обратил на нее никакого внимания, продолжая читать газету.
— Рик, мне правда жаль. Прости меня, пожалуйста! — сказала она мягко.
Он положил газету на колени и повернулся к ней.
— Ты разочаровала меня, Тина, вот и все. Я думал, ты этого хочешь, но когда ты даже не считаешь нужным появляться вовремя, я уже, честно говоря, и не знаю…
— Ну, конечно, я этого хочу, Рик. Я хочу, чтобы мы втроем были семьей.
Ее подбородок задрожал, и голос оборвался.
— Тогда тебе следует проявлять больше участия и ставить меня выше своих подруг.
— Конечно, Рик, прости.
В одну секунду его настроение изменилось, он улыбнулся и положил руку ей на плечи.
— Вот и умница. Тогда как насчет сгонять в забегаловку за картошкой? Можешь начать хотя бы с этого.
Тина с облегчением выдохнула и поцеловала его в щеку.
— Конечно, я быстро. Ты пока просто поваляйся.
Позже, умиротворенно лежа в его объятиях, она с радостью подумала, что приняла правильное решение. В прежние времена ее опоздание взбесило бы Рика, и она поплатилась бы разбитой губой или синяком под глазом. На этот раз они спокойно обсудили это, никто не выходил из себя, Рик объяснил ей, в чем она была не права. Линда ошибалась: люди могут меняться.
— Тина?
— Да?
— Я хочу, чтобы ты завтра написала заявление об увольнении.
— Зачем? — удивилась она.
— Ну, у тебя через четыре месяца будет ребенок. У меня теперь есть нормальная работа, а у тебя, вероятно, еще сохранилась часть денег, которые ты у меня украла. Ну, те, что со скачек.
Слово “украла” несколько покоробило ее, но она подтвердила, что большая часть денег по-прежнему в банке. Она не собиралась безрассудно их транжирить, и тратила лишь на самое необходимое — еду и аренду.
— Значит, решено. Ты можешь продолжать работать в магазине по субботам, если хочешь. Тебе будет полезно иногда развеяться.
Тина плотнее прижалась к мужу, зарываясь в его руки, и подумала, какой он великодушный и благородный. Наконец-то он был готов взять на себя роль главного кормильца семьи, который станет поддержкой ей и ребенку. Она будет сидеть дома и заниматься хозяйством. Все будет просто прекрасно.
