– Сподобил господь…
Но на обратном пути ее одолели сомнения:
– А ты, Динка, тоже видела божью матерь?
– Конечно, видела. Это же икона! Ее сами монахи подложили! Вот хитрюги какие! – хохотала Динка.
– Смотри, накажет тебя бог! – пугалась Федорка. – Не насмехайся лучше!
– Да я ни во что это не верю! А вот хочешь, пойдем раным-рано на эту криничку, я прыгну туда и вытащу тебе эту икону? Хочешь?
– Нет, нет! – замахала руками Федорка. – Я боюсь! Накажет нас бог, отнимет руки и ноги! Калеками станем, лучше и не говори мне такого!
– Ну, как хочешь! Только подумай сама, почему же нам одинаковая честь – что тебе, то и мне? Ты верующая, тебе бы божья матерь и показалась, а мне зачем?
– Не знаю… – вздохнула Федорка. – Как я могу знать, что божья матерь об нас думает?
Динка снова захохотала. Федорка обиделась. Утром Динка прибежала к ней мириться.
– Не будем спорить, – сказала она. – Когда-нибудь ты сама узнаешь, что все это неправда.
Федорка узнала через несколько дней. Она прибежала к Динке с неожиданной новостью.
– Чуешь, Динка? – живо сказала она. – На святую криницу зашли какие-то хлопцы с Киева… Кто говорит, студенты… Зашли, заглянули в криницу да и говорят: вот как здесь народ морочат! Один разделся, нырнул в криницу и вытащил икону богоматери… Монах давай шуметь на него, старухи плакать начали, а эти хлопцы только смеются: «Кому вы верите? Попам да монахам?» И теперь все… Не стали люди туда ходить, и я не пойду больше, – закончила Федорка.
– Вот здорово получилось! – рассказывая об этом дома, заключила Динка.
Глава 29
Прощание с летом
Федорка была живая и любознательная девочка, а Динке нужна была слушательница. Усевшись на траву под тремя березками, Федорка могла без конца слушать Динкины истории. В этих историях вымысел был так искусно перемешан с правдой, что Федорка, слушая их, то смеялась, то плакала, то просто, удивляясь, говорила:
– И откуда ты так много знаешь? Как будто уже сто лет живешь на свете!
– А из книг! Я многое знаю из книг, – скромно сознавалась Динка.
– Вот если бы и мне выучиться читать! – сказала один раз Федорка.
Динка попросила маму привезти Федорке букварь и каждый день терпеливо показывала ей буквы. Память у Федорки была редкая, буквы она запоминала сразу.
– Когда я приеду на следующее лето, ты будешь уже читать! – радовалась Динка.
Незаметно шло время. Однажды Федорка пришла на хутор в красном монисто из калины; на голове у нее был венок из желтых осенних листьев.
Динка подняла глаза на три березки и увидела, что листья их тоже пожелтели.
– Федорка! – растерянно сказала она. – Ведь это осень! Уже наступила осень!
Федорка кивнула головой, и веселое круглое личико ее затуманилось.
– Наверно, скоро вам уезжать? – забеспокоилась она.
– Да-да, скоро… – машинально ответила Динка. Словно очнувшись от долгого сна, она вдруг увидела выросшие на полях стога, скошенное жито. Вспомнила песни жнецов.
Все это было уже давно-давно…
– Осень, осень! Значит, уже скоро у Лени экзамены!
Динку вдруг охватило страшное беспокойство, и утром, рано вскочив, она стала собираться в город.
– Мама, я поеду с тобой! Я очень соскучилась по Лене…
– У Лени через три дня экзамены, ты можешь ему помешать! – строго сказала Марина.
– Ни в коем случае не бери ее с собой, мама; она сорвет Лене все занятия, да еще в последние дни! – решительно запротестовала Алина.
– Конечно. Не надо тебе ехать, Диночка… Лене сейчас очень трудно, – вздохнула Мышка.
Но Динка как будто очнулась от долгого сна:
– Не говорите мне ничего, я все равно поеду! Я хочу быть с Леней…
Мать уехала. Сестры пробовали еще уговорить Динку, но она, молча сжав губы, собрала свой баульчик, сбегала попрощаться в экономию к Федорке:
– Вот тебе, Федорка, тетрадки, цветные карандаши… Я, может, еще приеду…
Федорка замигала длинными ресницами, вытерла концом платка круглые, как горошинки, слезы:
– Привыкла я до тебя…
Динка вытащила из кос новые ленты, сунула их Федорке и убежала. С Дмитро попрощалась весело, на ходу.
Видя, что все уговоры бесполезны, сестры тоже начали собираться.
Вечером, вернувшись со службы, Марина спокойно приняла эту новость.
– Ну что ж, ехать так ехать.
Потом она позвала Алину; они ходили по дорожкам, обнявшись, как две сестры, и о чем-то тихо, взволнованно говорили. Не говоря ни слова младшим детям, они допоздна мыли и прибирали хату, заставили Ефима наколоть дров и сложить их у печи.
– Я буду каждый день приезжать сюда, – говорила Марина.
Утром на пригорке Динка нежно гладила и целовала Приму. Они расставались на долгую-долгую зиму… Ефим брал лошадь к себе.
Лето кончилось… Динка шла через лес молча, с опущенной головой.
«Если б только Леня выдержал экзамены, – думала она, – если б только выдержал! Тогда и осень и зима – все было бы хорошо!»
Через час Динка уже нетерпеливо звонила у двери городской квартиры.
– Тише! Не бренчи так! – стоя сзади нее с сумками и баулами, предупреждали сестры. – Они же занимаются!
Но по лестнице раздались быстрые шаги.
– Макака, ты? – обрадовался Леня. Динка без слов повисла у него на шее. – А я думал, вдруг не приедешь, а у меня экзамены… А вот ты и приехала… Теперь не бойся! Я выдержу! – взволнованно говорил Леня, не замечая сестер и матери. – Я при тебе ни за что не провалюсь!
Сестры молчали. Они вдруг поняли, как нужна, как необходима была мальчику в эти трудные дни его Макака.
Мать тоже молчала, с горечью думая про себя: «А мы могли бы не пустить ее…»
Глава 30
«Мой час настал!»
Леня вскочил рано, распахнул окно и тихо, торжественно произнес:
– Мой час настал!
– Наш час… – поднимаясь с кушетки, поправил его Вася. – Твой экзамен – это и мой экзамен! И никогда еще в жизни у меня не было более трудного и ответственного экзамена!
В столовой уже собрались девочки. Покашливая, вышел из своей комнаты Никич. Марина торопливо готовила завтрак.
– Леня, съешь ветчины!
– Нет, лучше два яйца и кофе!
– Обязательно выпей кофе! – наперерыв предлагали и советовали девочки.
– Не закармливайте его и не разнеживайте, он готов к бою! – шутил Вася.
