Синцов наблюдал за ними и вспоминал Гривск. Вспоминал странную, чумную историю, приключившуюся с ним, и она казалась ему совершенно неправдоподобной. Сказкой. Точно так, вот пройдет год, и он, может, снова отправится к бабушке погостить, и обнаружит, что нет там ничего такого. Ни телефонных будок, ни памяти братьев Дятловых, ни Царяпкиной, ни Чяпа, а есть обычный городок, который затягивает выползающая из реки пустыня, очень обычный. Сказка улетела вместе с детством, рассыпалась старой елочной игрушкой, не осталось ничего, только Царяпкина жива.
Синцов поднялся и двинулся к фонтану. Пацаны, увидев его, прекратили промысел и стали прятать добычу по карманам, отчего Синцов едва не рассмеялся. Представил, как он будет с угрожающим видом выворачивать карманы сопляков, выбивая из них гривенники, полтинники, затертые рубли, редкие двушки и совсем уж редкие пятаки. Действительно смешно.
Пацаны замерли. Он прошел мимо них, на секунду остановился. Золото удобно лежало в горсти, льнуло к коже. Синцов все-таки подумал, в очередной раз подумал, что золото в любой форме приятно для рук, что стоит ему оказаться в пальцах, как его не хочется выпускать, хочется держать…
Синцов швырнул червонец в фонтан, в центр, туда, где бурлили форсунки.
Наверное, на удачу.
Монета без звука ушла в воду, золото, тяжелый металл.
– Что, не мог поближе кинуть? – недовольно спросил старший. – Как вон туда лезть теперь, весь вымокнешь.
Синцов не ответил, медленно шагал дальше.
– Он десятку кинул, – сказал мелкий мальчишка в кепке. – Я видел – большая и желтая.
– Десятку… – передразнил старший. – Вот и лезь за своей десяткой, если хочешь, я за нее мокнуть не собираюсь.
– Ну и слажу, – огрызнулся мальчишка и стал снимать куртку.
– Ну и лезь, дурачок, а мы тут пособираем лучше, у берега. Тут полно.
Старший поправил магнит на удочке и запустил снасть в воду.
– Только все, что достану, – мое! – с обидой сказал мелкий.
– Да твое-твое, – отмахнулся старший, – кому оно нужно…
– Обещаешь?
– Обещаю.
Мелкий стянул тренировочные штаны, остался в трусах, поежился и стал забираться в фонтан, ойкая от холода и ругаясь. Старший и лопоухий подзадоривали и смеялись, пугали воспалением легких и скорой смертью, мелкий оглядывался и зябко шагал вглубь.
– Ныряй! – крикнул старший.
– Сам ныряй, – огрызнулся мелкий.
Синцов улыбнулся, но не обернулся.
Монеты больше не было. Тяжесть исчезла. Все было хорошо.
– Нашел!
За спиной кричал мелкий.
– Смотрите, что я нашел! Смотрите! Она золотая! Она золотая!
Синцов шагал по улице города, и ему было хорошо.
– Смотрите, она золотая!
