– Хочу. А что, в литераторы кого-то особенного берут?
– Да нет, – пожал плечами пстель. – Талант только нужен.
– С этим все в порядке, – сказал я и постучал в дверь.
Зойча Поликарповна, новая мама Аи, открыла дверь и посмотрела на нас с ненавистью, я этому не удивился, она всех ненавидела, даже себя. Но со Шклянским шутить не получалось, он поздоровался, отодвинул хозяйку в сторону и проследовал в холл.
– А ты куда? – Зойча Поликарповна схватила меня за руку.
– Этот мальчик со мной, – сказал Шклянский.
– Этот мальчик хулиган, – прищурилась Зойча.
– Хулиган, но со мной.
Зойча меня пропустила, хотя синяки от ее пальцев теперь наверняка останутся.
Ая уже находилась в холле, сидела в кресле и грызла печенье. Шклянский лежал в кресле напротив и перебирал листы бумаги. Я кивнул Ае и устроился в дальнее кресло.
– А я вот давно хотела спросить, – негромко сказала Ая.
– Да, конечно, – пробормотал Шклянский, не отрываясь от бумаг. – Спрашивай.
– А зачем надо писать про меня книгу?
– Это не про тебя книга, – ответил Шклянский. – Это книга про будущее.
– А зачем про это писать книгу? Я ведь все про будущее рассказала…
– Книгу писать просто необходимо, – заверил Шклянский. – Книга должна предотвратить это будущее. Оно ведь не очень радужное, метеорит, а если точнее, осколок кометы…
Он ткнул пальцем в лист.
– Разве можно одной книгой предотвратить метеорит?
– Разумеется, можно.
– Как? – это уже я спросил.
– Как? – и Ая тоже спросила.
– Видишь ли, Ая, это вопрос сложный. – Шклянский поднялся из кресла, прошелся по холлу и как бы в задумчивости остановился у стены, приложил тыльную сторону ладони ко лбу. – Не знаю, получится ли тебе объяснить…
– А вы попробуйте, – сказал я.
Шклянский пронзил меня злобным взглядом, его руки как-то сами выставились из рукавов и, как мне показалось, даже увеличились в длине. Но потом Шклянский опомнился.
– Я не эхо-физик, конечно, – Шклянский обуздал руки и встряхнул прядью, – и мне это тоже непросто. То есть метафизику я понимаю, чего нельзя сказать о физике…
Я устроился в кресле поудобнее.
– Есть некоторые фундаментальные законы, которые нельзя обойти, – изрек пстель. – Каждый гость, прибывающий из грядущего, своим появлением уже нарушает причинно-следственную цепь. То есть любой скачок во времени уничтожает будущее, если говорить проще. Если бы у нас имелась возможность отправить тебя обратно, то ты бы попала в мир, совершенно тебе незнакомый. После изобретения где-то там в будущем машины времени мы, в нашем настоящем, живем в одном вечном дне, в котором нет ни сегодня, ни завтра. Мы навсегда застряли внутри зеркального коридора. Даже не так – внутри зеркального шара!
Шклянский разволновался, теперь он ходил по комнате и рассказывал, а я подумал, что он, наверное, еще и преподает. На каких-либо курсах, где воспитывают пстелей.
– Хочешь насмешить Господа – расскажи о планах на завтра. – Шклянский с достоинством выпрямился в центре комнаты, и я убедился – настоящий пстель. – На этом основана вся наша стратегия противостояния грядущему. Давно подмечено, что почти все писатели, пытавшиеся предсказать будущее, просчитались – оно вывернулось из их цепких, казалось бы, лап. Да, будущее не терпит чужого взгляда и уходит в сторону. Поэтому наша задача проста – встретиться с гостем…
Шклянский коротко поклонился Ае.
– Определить сектор…
– Сектор? – это я уже спросил.
– Разумеется. Все разделено по секторам. Эпидемии, атомные войны, природные катастрофы, восстание машин. Я персонально занимаюсь космическими угрозами – метеориты, вторжения, взрыв Солнца. Поэтому с Аей работаю именно я. Поверьте, я профессионал. После того как определяется сектор, техническая задача превращается в творческую, а дальше все просто.
Шклянский многозначительно наморщил лоб:
– Вот, помню, был случай…
– Значит, теперь Земля не столкнется с метеоритом? – наивно спросила Ая.
– Конечно, нет, – заверил Шклянский. – Хотя не все так просто, конечно. Бывает, что одной книги недостаточно для предотвращения, и требуется серия или даже межавторский цикл. Но результат всегда положительный. Кстати, Ая, вы представитель вымирающей породы, вы – последний метеоритный гость. Предыдущий, с которым я работал, случился уже как четыре года назад. Метеоритная угроза больше не на повестке дня.
Ая как-то погрустнела. А я слушал, интересно же. Кто его знает, а вдруг я на самом деле подамся в литераторы?
– И какую книгу вы будете про меня сочинять? – спросила Ая.
– Я уже все придумал. Это будет повесть про девушку, не такую как все. Она живет в мире, где под предлогом защиты от метеоритной атаки построен режим тирании и жестокой деспотии. Население страдает от голода и непосильного труда, а развращенная элита жирует в охраняемых карательными войсками районах. Неожиданно девушка узнает, что от нее, равно как и от остального населения, скрывают зловещую тайну…
Я хихикнул. Шклянский поглядел на меня с упреком.
– Это только экспозиция, – как бы оправдываясь, сказал Шклянский. – Впрочем, мы отвлеклись. Ая, расскажите, пожалуйста, про метеорит подробнее. Вы помните ваши ощущения, когда узнали, что ваш мир обречен? Опишите!
Шклянский выхватил блокнот и ручку.
Дальше было скучно. Пстель расспрашивал, Ая отвечала, пстель записывал. Я послушал немного про будущее. Будущее предстояло, как всегда, безрадостное, так что скоро я отправился к себе. По пути заглянул в номер триста пятнадцать, я люблю там посидеть в свободное время, а сейчас лето, свободного времени у меня полно.
Лифты на лето отключили, так что вниз я спускаюсь редко, ленюсь. Туда час, обратно час, да и непонятно, чего внизу делать? Отец понятно, он по делу туда-сюда носится, а я нет. Вот прошлым летом я в город вообще ни разу не выбирался, что там делать?
В триста пятнадцатом нет одной стены, блок вывалился лет пять назад, очень удобно наблюдать за миражами, они по вечерам особенно хороши. Я могу сидеть там часами, я притащил туда диван, иногда там и засыпаю.
На следующий день была пятница.
Я проспал почти до обеда, отец летом меня не беспокоит. Погода стояла хорошая, солнечная, по квартире гулял теплый ветерок, в такую погоду я могу сколько хочешь спать. Это ведь такое счастье – спокойно спать. Проснулся, только когда захотелось есть.
После обеда пытался поковыряться с коптерами, разобрать их наконец на моторы и рений, но отчего-то передумал и поплелся к Ае.
Постучал в дверь Аи. Открыла, конечно, Зойча Поликарповна. Она всю жизнь работает на креветочной фабрике, и от этого сама давно стала похожа на креветку: длинное лицо, шелушащаяся кожа, взгляд блуждающий и странный. С таким экстерьером чайлд-тест сдать непросто, так что Зойча Поликарповна усыновила гостью. Аю.
