– У детей зачастую бывает замедленная реакция на подобные события, – объяснил Питеру главный психотерапевт больницы.
Используя кукол и картинки, Лекси показала полиции и докторам, что именно с ней случилось: сексуальное и физическое насилие, – но делала это с почти тревожащей жизнерадостностью.
– То, что вы видите сейчас, – это самозащита организма. Но ей не удастся вечно отгораживаться от действительности.
В программу реабилитации Лекси входило посещение ожогового отделения, где все еще лежал агент Эдвардс – человек, рискнувший жизнью, чтобы ее спасти. Вопреки зловещим прогнозам ему удалось выжить, но лицо и торс навсегда остались изуродованными.
– У нее может быть срыв, – предостерегали Питера психиатры.
Но срыва не произошло. Лекси спокойно подошла к кровати Эдвардса, взяла его за руку и улыбнулась.
– Ну и девочка у вас! – восхитился Эдвардс, когда Лекси отошла.
– Знаю. И она жива только благодаря вам.
В этот же день Питер перевел на счет Эдвардса три миллиона долларов. Он не мог вернуть бедняге лицо. Но сделал все, чтобы остаток своей жизни тот прожил в роскоши.
В дверь постучала медсестра:
– К вам посетитель.
Кит Уэбстер заранее предупредил Питера о приезде, и тот очень удивился: их семьи никогда не были близки. Питер не доверял Ив, а Кит всегда казался ему немного странным. Но Макс вроде бы славный малый. Неплохо будет, если он и Лекси подружатся.
– Пригласите их.
Дверь открылась. Глаза Лекси зажглись, как свечи на именинном торте.
– Привет, малышка! Я скучал без тебя.
Роберт подхватил сестру на руки, и Лекси доверчиво прильнула к брату.
Питер прирос к месту. Страшно признаться, но за последние три недели он ни разу не подумал о Робби. Похищение Лекси затмило все остальные беды. И сейчас сын и его проблемы словно остались в другой жизни. Но Робби приехал. С их последней встречи прошло всего три недели, но сын выглядел другим человеком.
– Я больше не пью, па. И никаких наркотиков. Навсегда.
Лекси повисла на шее брата. Он продолжил:
– Я заключил сделку с Богом. Если он спасет Лекси, если позволит ей выздороветь, я клянусь найти свой путь в жизни. Обещаю, па.
– Надеюсь, так и будет, Роберт.
Питер неуклюже обнял сына за плечи, вспоминая, каким красивым, послушным мальчиком тот был в детстве. Может, этот мальчик до сих пор живет в душе сына? Если это так, сможет ли он простить отца за все, что тот сделал?
«Я мог бы застрелить его. Убить собственного сына…»
Все еще держась за Робби, Лекси обняла Питера и притянула ближе. Питер неловко взглянул в глаза Робби. Прежний гнев испарился. Осталась только грусть. И видимо, навсегда.
Рейчел, наблюдая за ними, восхитилась этой сценой. Что за чудесная семья! Им так много пришлось пережить. Неудивительно, что они так близки. Бедняги!
– Надеюсь, мы вам не помешали? Если да, можем прийти позже.
В дверях стоял улыбавшийся Кит. Позади, рука об руку, маячили Ив и Макс.
– Нет-нет!
Питер отошел от детей, радуясь предлогу ослабить напряжение.
– Хорошо, что вы приехали. Вы помните Роберта?
– Конечно, – улыбнулся Кит. – Господи, как ты вырос! Когда мы в последний раз виделись, ты едва доставал кузнечику до колена, верно, Ив?
– Угу, – пробормотала Ив, кивая.
«Заткнись, безмозглый кретин! Какого черта Роберт здесь делает? Ему полагалось бы колоться где-нибудь в сточной канаве. Лайонел Ньюман сказал, что он отдал свое наследство Лекси. Неужели приехал, чтобы попытаться выцарапать свои акции «Крюгер-Брент»?»
После смерти Алекс обе семьи почти не виделись. Много лет назад Питер предостерег Алекс, рассказав о коварстве Ив. По его мнению, она была безумна и способна на любое преступление. Именно этого Ив не могла ни забыть, ни простить Питеру.
– Макс! Поздоровайся с кузиной, – велел Кит, выталкивая мальчика вперед. – И вручи Лекси подарок.
Макс неохотно сунул красиво упакованный пакет в руки Лекси.
Дети настороженно уставились друг на друга.
«Я ненавижу тебя. Тебя и твоего брата. Ты хочешь украсть у меня “Крюгер-Брент”», – думал Макс.
«Он меня ненавидит. Интересно – почему?» – думала Лекси, разворачивая подарок. В пакете оказалась кукла Барби, выпущенная в ограниченном количестве. Та самая, с роликовыми коньками, о которой Лекси мечтала все лето. До того, как это случилось. До кошмара. До Свиньи.
Психиатры считали, что мозг Лекси блокирует все, что с ней произошло. Она читала по их губам:
– Синдром подавления памяти.
– Классические посттравматические реакции.
Но они ошибались. Сильно ошибались. Лекси помнила все. Каждый волосок на его предплечье. Каждую метку на коже. Каждую интонацию. Каждый стон. Гнилостный запах изо рта.
– У нее могут быть кошмары. Глубоко укоренившийся страх возвращения дурных людей.
Лекси не боялась. Она была полна решимости.
Девочка знала, что похитители избежали наказания. И знала почему.
Потому что именно ей на роду написано отплатить за все, что они с ней сделали.
Она ничего не рассказала полиции.
Притворилась, что не помнит деталей.
Но помнила все.
«Когда-нибудь, Свинья, я тебя найду! Когда-нибудь…»
– Лекси! – Рейчел делала ей знаки. – Ты не хочешь поблагодарить Макса?
Лекси взглянула на куклу, коснулась губ двумя пальцами правой руки и, улыбаясь, протянула Максу руку ладонью вверх.
– Она говорит «спасибо», – пояснила Рейчел.
– Не за что, – ответил Макс, улыбаясь в ответ кузине. Но сверкающие черные глаза были холоднее льда.
Глава 13
Южная Африка была прекрасна.
С этим не поспоришь.
Величественная красота.
Эпическая красота.
Чистая красота.
Красота того рода, которую люди во все века тщетно пытались имитировать соборами, храмами и пирамидами.
Кит Уэбстер был опытным путешественником. Он побывал в египетском Карнаке, видел тамошний храмовый комплекс, Великую Китайскую стену, собор Парижской Богоматери. Стоял на верхнем этаже Эмпайр-стейт-билдинг, дивился на римский Колизей и потрясенно взирал на индийский Тадж-Махал. Теперь, стоя на Столовой горе на трепавшем волосы ветру и глядя на расстилавшийся внизу Кейптаун, он вспомнил обо всех этих местах и рассмеялся. Так мог бы смеяться Господь:
– Ты называешь это красотой? Называешь величием? Это действительно лучшее, что ты можешь сделать?
