Три года? Только три года?
Для нового Гейба это пустяк! Всего тридцать шесть месяцев.
– Не знаю, как благодарить вас, мистер Фрейзер! Понимаете, сейчас я в состоянии заплатить всего половину гонорара.
Ангус улыбнулся. Он был богатым человеком, не привыкшим делать одолжение бывшим торчкам. Но в данном случае был счастлив, что Клер Маккормак вывернула ему руки. В мальчишке было что-то… труднообъяснимое словами. Однако Гейб Макгрегор стал для него еще одной причиной радоваться жизни.
– Об этом не волнуйся, Гейб. Когда-нибудь ты обязательно мне заплатишь. Я уверен.
– Клянусь, сэр. Клянусь могилой отца, я заплачу вам вдесятеро больше, чем должен. Когда-нибудь.
Оказалось, что Маршалла Грешема арестовали за мошенничество.
– И сколько же денег ты свистнул?
Подобного рода вопросы Маршалл мог вытерпеть только от Макгрегора. Эти двое стали неразлучными друзьями.
– Ни цента. Поэтому и подаю апелляцию. Другое дело, что я переместил небольшую сумму.
– Это сколько?
Маршалл позволил себе легкую, но гордую улыбку:
– Двести шестьдесят миллионов.
Потрясенный, Гейб молчал с минуту, прежде чем спросить:
– В каком ты бизнесе, Маршалл?
– Недвижимость.
Снова минутное молчание.
– Маршалл!
– Ну что еще?
– Думаю, мне тоже хотелось бы изучать этот бизнес. Ты мне поможешь?
Голубые глаза Маршалла Грешема сверкнули ярче обычного:
– Ну разумеется, Гейбриел. Буду счастлив стать твоим наставником.
И неожиданно тридцать шесть месяцев показались тридцатью шестью минутами.
Так мало времени, и столько всего нужно выучить. Индексы, процентные ставки, цены за квадратный фут, стоимость строительства, основы архитектурного надзора. Все это продолжалось и продолжалось, пока Гейбу не стало казаться, что он постигает не только новый предмет, но и учится новому образу мышления.
– За последние несколько лет рынок почти полностью изменился, – сказал как-то Маршалл. – И все эти новые интернетовские деньги…
Брезгливо качнув головой, он добавил:
– Люди окончательно слетели с катушек. Не слушай никого, кто скажет, будто основные рыночные силы как-то отличаются от тех, которые были раньше.
Гейб молча кивнул, впитывая советы Маршалла, отныне ставшие его наркотиком. Он слушал и не мог наслушаться. Каждое слово из уст Маршалла звенело золотом. Дышало надеждой. Будущее Гейба обретало плоть.
– Местоположение. Это ключевое слово. Если бы мне пришлось начать с нуля, я бы держался подальше от Лондона.
Гейб вопросительно уставился на него.
– Цены слишком взвинчены. Слишком много чертовых поляков. И русских. Слишком много препятствий придется преодолеть. Честно говоря, я вообще забыл бы об Англии. И Америке. Тебе необходим развивающийся рынок. Начни с нижнего этажа. Как я когда-то.
Начать с нижнего этажа?
Да, конечно. Но где? И с чем?
В устах Маршалла все казалось таким простым…
Но он был прав насчет тюремной библиотеки. Если не обращать внимания на крытые линолеумом полы и ободранные пластиковые столы, потрепанные романы Дика Фрэнсиса и автобиографии гламурных моделей, с названиями типа «Моя жизнь. Необыкновенная история Мисти Холланд» (кто, скажите на милость, читает этот бред?), то перед заключенными открывался целый мир бесконечных возможностей.
Многие мошенники следовали примеру Грешема и корпели над книгами по юриспруденции. Некоторые даже получали дипломы Открытого университета
[24]
. Другие глотали роман за романом, чтобы хоть на время избежать мрачной реальности тюремной жизни. Но Гейб, если не изучал руководства по риелторскому делу и финансам, в редкие свободные минуты брал книги по истории. Особенно истории своего знаменитого предка, Джейми Макгрегора.
Просто поразительно, как много было написано о двоюродном прадеде Гейба и об основанной им гигантской корпорации. Как обнаружил Гейб, в Америке были профессора, посвящавшие всю свою жизнь изучению «Крюгер-Брент лимитед», словно это была страна, или война, или великий король, или пандемия.
Неудивительно, что отец и дед Гейба были так одержимы ненавистью. И очевидно, они не одиноки!
Гейб всегда знал, что Джейми умер богатым человеком, а его прямые потомки, семья Блэкуэлл, приумножили это богатство. Но суммы, о которых он читал, были так велики, что при мысли о них у него начинала болеть голова. Все равно что пытаться рассчитать расстояние от Земли до Луны в дюймах или определить, сколько песчинок лежит на пляже.
Но не деньги интересовали Гейба. И не компания, щупальца которой обвили весь мир и даже протянулись в космос
[25]
. Гейба завораживала жизнь Джейми.
Он читал о Шотландии середины девятнадцатого века: ужасающая бедность, от которой и сбежал Джейми. В сравнении с этой жизнью его собственная казалась вообще роскошной. Он прочитал о почти невыносимых условиях содержания людей на судах, перевозивших поселенцев из Лондона в Кейптаун. Тысячи людей, подобно Джейми Макгрегору, хотели найти будущее в Южной Африке. Мечтали об алмазных полях Намибии. Но сколько их погибало от голода, болезней и изнурительного труда! Своего добился, может быть, один на миллион. И этим одним был Джейми Макгрегор, восторжествовавший над, казалось бы, непреодолимыми обстоятельствами.
Много лет спустя, за несколько месяцев до того, как инсульт приковал Макгрегора к постели, южноафриканский репортер спросил Джейми, в чем, как он считает, секрет его успеха.
– Упорство, – ответил Джейми. – И мужество. Я побывал в местах, которые большинство людей посчитали бы слишком опасными. Не доверяй никому, кроме себя.
Гейб долго думал над этим. Сам он доверял Маршаллу Грешему. И своей матери. И Клер. И Ангусу Фрейзеру. Может, если следовать правилам первому и третьему, он сумеет сколотить хотя бы одну треть состояния Джейми?
И тут его неожиданно осенило.
Что сказал Маршалл? Найти развивающийся рынок? Начать с самого низа?
А Джейми Макгрегор?
«Я побывал в местах, которые большинство людей посчитали бы слишком опасными…»
Теперь ответ казался совершенно очевидным.
Небольшое расследование подтвердило правоту Гейба. Со времени краха апартеида южноафриканский ранд сильно упал по отношению к американскому доллару. Белые толпами покидали Кейптаун, боясь нового взрыва насилия со стороны чернокожих или революции, так что недвижимость можно было купить за бесценок.
