– Ну? – задыхаясь, спросил он Диа. – Что-то сдвинулось с места?
– Чуть-чуть.
Сердце Гейба упало.
Чуть-чуть? Им нужно все. Нужно, черт возьми, чудо. Придется отказаться от квартирки, перебраться назад, на Кеннеди-роуд. Или пора вернуться домой? Признать поражение и уплыть обратно, в Шотландию? Работы в доках, конечно, нет, но может быть…
– Все продано.
До Гейба не сразу дошел смысл его слов.
– Но я не… не… не… но…
– Знаешь, после двухнедельной разлуки я совсем забыл, как ты бываешь красноречив, – съязвил Диа.
– Ты… но… сразу все?
– Абсолютно все.
– Но как?
– Вера, друг мой. Вера.
Гейб молча смотрел на друга.
– Я отправился к пастору своей старой церкви и спросил, не позволит ли он мне выступить перед паствой, – объяснил Диа. – Сначала он отнекивался, но я его убедил. На церковные собрания обычно приходит куча народа.
– И что ты сказал?
– То же самое, что говоришь ты, но на их языке. Описал свое детство. Вспомнил детей, погибших из-за невыносимых жилищных условий. Отсутствия канализации. Попытался дать им понять, что рос там, где они сейчас живут. Что я – один из них. Люди начали задавать вопросы. Потом все пошло как по маслу. Я объяснил им твои расчеты, планы финансирования. Последний дом был продан три дня назад. Но я решил не сообщать тебе сразу. Не хотел портить твой отдых с прелестной Ленкой.
Гейб подумал о последних кошмарных днях в Мюзенберге и покачал головой. Неизвестно, то ли плакать, то ли смеяться.
– Так и будешь молчать?
Шагнув к Диа, Гейб заключил его в медвежьи объятия и с радостными воплями стал кружить по комнате.
– Класс! – рассмеялся он. – Диа Гали, ты чертовски классный парень!
Глава 20
Рассвет нового тысячелетия ознаменовал период огромных перемен в деловом мире. Компании, ранее считавшиеся несокрушимыми гигантами, стали рушиться, буквально задавленные маленькими, но процветающими доткомами. Большой игрой по-прежнему руководила алчность. Только правила игры изменились.
Восьмого апреля тысяча девятьсот девяносто девятого года бывший продавец хозяйственных товаров Крейг Уинн стал миллиардером… на день-другой. Когда он выбросил на рынок акции созданной три года назад интернет-компании «Вэлью Америка», цена мгновенно подскочила с двадцати трех долларов за акцию почти до семидесяти пяти, прежде чем окончательно установиться на пятидесяти пяти. В ту ночь сорокапятилетний Уинн лег спать, разбогатев на два с половиной миллиарда (правда, только на бумаге). Неплохо для компании, которая ранее никогда не приносила прибылей.
Вот только в течение года цена акции упала до двух долларов. Больше половины служащих «Вэлью Америка» были уволены, а инвесторы потеряли миллионы. В августе двухтысячного года компания была объявлена банкротом.
А тем временем в конференц-залах по всей Америке топ-менеджеры компаний, которые руководствовались «старой экономикой» гигантов вроде «Крюгер-Брент», с тревогой наблюдали за развитием событий. Все менялось с ужасающей быстротой. Пока доткомы гибли один за другим, сгорая в красочном пожаре жадности и невежества, пески мирового господства тоже смещались. Китай и Индия все больше набирали силу. Доллар начал шататься. Два основных источника доходов «Крюгер-Брент» – инвестиционная банковская деятельность и медикаменты – тоже претерпевали не лучшие времена: компании сливались и приобретались так быстро, что аналитики не могли уследить за процессом. Многие известные в восьмидесятых названия банков: «Соломон бразерс», «Бэнкерс траст» «Смит Барни», – исчезли чуть ли не за одну ночь, поглощенные более сильными и часто иностранными конкурентами. Такие изготовители медикаментов, как «Глаксо» и «Сайба» – тоже прекратили свое существование. Вместо них появились два новых бренда – «Авентис» и «Новартис». Гигант автомобилестроения «Форд» приобрел «Вольво», «Мазду» и «Астон-Мартин», а потом разорился и стал продавать: сначала «ягуар», потом – «лендровер».
А тем временем цены на нефть, землю и недвижимость продолжали подниматься, как река в наводнение. Каждый год, каждый месяц экономисты предсказывали спад, но ничего подобного не случалось. Банки лезли из кожи, предлагая наиболее выгодные кредиты, подливая масло в огонь уже перенакаленного рынка.
Времена были волнующими. И опасными. Питер Темплтон наконец не выдержал и в две тысячи шестом без шума ушел на покой и удалился в Дарк-Харбор. Теперь он мог спокойно предаваться воспоминаниям о своей возлюбленной Александре. Его уход не вызвал на рынке даже слабой ряби. Все знали, что Темплтон был всего лишь марионеточным председателем.
Бразды правления перехватил Тристрам Харвуд, и все пошло как раньше.
Тристрам, бывший в последнее десятилетие главой отделения нефти и газа «Крюгер-Брент», провел это время, играя в солитер на компьютере, пока доходы его группы увеличивались вчетверо. Той же самой философией ничегонеделания он пользовался, когда стал председателем. В конце концов, срок его службы в этой должности ограничивался всего тремя годами.
Через три года обоим наследникам Блэкуэлл, Максу Уэбстеру и Лекси Темплтон, исполнится двадцать пять. Согласно условиям завещания Кейт, именно в этом возрасте один из них должен получить контроль над «Крюгер-Брент».
По общему мнению, выбор должен был пасть на Макса.
Но в новом экономическом мире прогнозы словно специально делались для того, чтобы не сбываться…
Уже через неделю работы в интернет-отделе Макс понял, какую ошибку совершил. Во время их с Лекси стажировки ему казалось, что интернет-отдел вот-вот войдет в период быстрого роста. А вот отдел недвижимости прибылей не приносил. Именно это соображение вместе с тем фактом, что отдел недвижимости был одним из самых застойных в компании, и побудил его направить туда Лекси.
К сожалению, когда кузены окончили университет и стали работать в компании, рынок сделал очередное непредсказуемое сальто-мортале. Джим Брутон из кожи вон лез, чтобы сократить потери. Но в первый же день работы Макс обнаружил, что интернет-отдел буквально истекает кровью, уносящей миллионы, так что пришлось работать день и ночь, чтобы избежать окончательного развала.
А тем временем Лекси и Огаст Сэндфорд сумели оживить деятельность отдела недвижимости, и деньги текли рекой. Под руководством Огаста «Крюгер-Брент» расширила сферу своей деятельности, обосновавшись в Европе и Азии. Пока Макс целыми днями просиживал с аудиторами в манхэттенской клетушке без окон, Лекси летала по всему миру: в Токио, Париж, Гонконг и Мадрид, заключая сделку за сделкой. И не забывала сообщать прессе о каждом своем успехе.
Правда, она отлично сознавала, что интерес к ней репортеров может быть обоюдоострым оружием. Конечно, это льстило. В юности папарацци следовали за ней повсюду. Она была любимицей Америки: храбрая, красивая и отмеченная Богом. Ее лицо украшало обложки бесчисленных журналов. Сколько девочек по всей стране были названы ее именем!
