– Я знаю, что ты лжешь мне, – внезапно говорит он. – Скажи правду о «Крюгер-Брент», и я спасу тебя.
– Спасешь? От чего?
Между ног у Лекси появляется красная струйка. Вскоре кровь начинает бить фонтаном, собираясь на полу. И это уже не пол, а бассейн с густым, вязким, красным содержимым. Она тонет, умоляя Гейба спасти ее, но он качает головой:
– Я люблю тебя. Но больше так продолжаться не может.
Лекси с трудом сползла с постели и на подгибающихся ногах поплелась в душ. К врачу ей нужно днем. Как она проживет следующие десять часов?
Она растерла гель для душа по мокрому телу: не потому, что была грязной. Просто нужно чем-то занять время.
Смыла гель и взвесила на ладонях груди, поражаясь их тяжести. Малыш… – оно – пока еще размером с булавочную головку. А ее груди уже готовы накормить пять тысяч детей. Как быстро они вернутся к прежнему размеру? Несколько дней? Недель?
Обычно плоский, как стиральная доска, живот, слегка выдавался вперед, но, на взгляд постороннего, в ее возрасте это кажется естественным. И вообще это не ее тело. Тело незнакомки. Мягкое. Материнское. Все то, чем Лекси не была. И никогда не будет.
Она вспомнила о Гейбе, и по лицу тут же заструились слезы. Она пыталась не думать об «этом» как о младенце, тем более ребенке Гейба. Но сознавать, что она готова уничтожить последнее, что их связывало…
Лекси закрыла лицо руками и разрыдалась.
Черт бы побрал дурацкие гормоны!..
Теперь она хотела одного: чтобы кошмар поскорее закончился.
* * *
– Вижу, вы записались к нам во второй раз?
Лекси злобно уставилась на медсестру в приемном покое абортария.
Она спрашивает или утверждает?!
– Вы отменили предыдущую операцию… – Сестра взглянула на экран монитора. – …десятого числа. Верно?
– Да.
– И по какой причине?
«Иисусе… дайте мне подумать. Я отказываюсь от последнего шанса забеременеть естественным путем? Убиваю ребенка от любимого человека – лучшее, что случилось со мной, не говоря уже о том, что это мой собственный малыш? Боюсь истечь кровью и умереть на операционном столе, как некое подобие жертвенного агнца, наказанная за грехи, которые совершила, хотя никто о них не знает?»
– У меня было совещание.
Медсестра вскинула брови.
– Важное деловое совещание. Его нельзя было перенести.
– Возможно. Но сегодня вы уверены, что сможете пойти на операцию?
– Совершенно.
Лекси подписала стандартные бланки согласия на аборт.
– Когда я могу пойти в свою палату?
– Как только будете готовы, мисс Темплтон. Одна из наших сестер покажет вам дорогу.
Глядя вслед идущей к дверям Лекси, девушка вздохнула. Не важно, кто ты: испуганный подросток или умудренный жизнью топ-менеджер, как бы ты ни храбрилась, аборт – это всегда тяжко и грустно. Часть души Лекси Темплтон умрет сегодня. И никогда не оживет.
Медсестра вдруг решила, что на следующей неделе поищет другую работу.
Голос командира гремел в динамиках салона.
– Ценю ваше терпение, господа. Нас попросили сделать еще несколько кругов. Скоро сядем.
Дружные стоны пассажиров разбудили Гейба. Сквозь крохотный пластиковый иллюминатор он видел раскинувшийся внизу Нью-Йорк. И в сотый раз спросил себя, какого черта вздумал вернуться.
«Ты знаешь почему.
Потому что без этого нельзя.
Твое сердце навсегда осталось здесь…»
– Сегодня мы немного вышли из расписания, – сочувственно улыбнулась сестра, хлопотливо перемещаясь по комнате. Отдернула занавески, заменила графин с водой. – Скорее всего вы попадете в операционную около четырех. Принести вам журналы? К сожалению, вам пока нельзя есть.
Лекси сухо улыбнулась.
Можно подумать, она хочет есть!
Хоть бы чтение немного отвлекло ее!
– У вас есть сегодняшний «Уолл-стрит джорнал»?
– Э… нет… боюсь, что нет, – растерялась девушка. – У нас есть «Вог» и «Ин стайл». И по-моему, «Ю-эс уикли». Хотите?
– Нет. Спасибо.
Лесли машинально схватила пульт и включила Си-эн-эн. Четыре часа. Целая вечность.
Она бы выписала чек на миллион долларов, чтобы потеснить очередь и покончить со всем этим прямо сейчас. Какой смысл иметь деньги, если не можешь получить все, что пожелаешь?
Гейб запрыгнул в такси. В салоне было грязно и пахло залежалыми такос
[40]
.
– Парк-авеню, пожалуйста. Здание «Крюгер-Брент».
– Их там больше нет.
Водитель обернулся. Здоровенный мексиканец с огромными пятнами пота под мышками обдал Гейба запахом такос.
– Они разорились, помните? Или вы не смотрите новости?
– Точно. Я и забыл.
Ну конечно, Лекси, должно быть, перебралась в новое здание. Но куда?
Гейб глянул на часы. Уже три, и он устал как собака. Может, не стоит разыскивать Лекси сейчас? Он поедет в отель, немного поспит, а вечером приедет к ней домой.
– Знаете, я передумал. Везите меня в отель «Плаза».
– Как пожелаете, сэр.
Тонкая игла вошла в вену.
– Сейчас у вас немного закружится голова, – предупредила сестра. – Расслабьтесь. Я приду за вами через четверть часа.
Лекси бессильно обмякла. Когда сестра ушла, она заплакала в подушку.
– Прости меня, детка…
В коридоре переговаривались медсестры.
– Она действительно хорошенькая. Даже без макияжа.
– Верно. Никогда не подумаешь, что ей уже сорок. Как по-твоему, она делает себе ботокс?
– Ни в коем случае. Это же видно.
– Да, но за такие деньги она может получать все самое лучшее. Вдруг мы просто ничего не замечаем?!
– Она очень богата?
– Представляешь, купила «Крюгер-Брент» за наличные. Так что, полагаю, она не беднее Билла Гейтса. Знаешь, будь у меня ее деньги и внешность, наверное, нашла бы чему улыбаться. А она выглядит такой печальной!
– Брось, Перл, с чего тут веселиться? Она пришла на аборт и вряд ли в настроении ходить «колесом» по всему коридору.
– Наверное, ты права. Интересно, а кто отец?
Они прошлись по списку любовников Лекси, словно обсуждали героиню «мыльной оперы». Но тут подошедший врач положил конец дискуссии.
Да и какая разница, кто отец? Через пару часов ребенка вообще не будет.
