Прибежавший из пилотской кабины молодой рослый мужчина в униформе пилота гражданской авиации возмущенно спросил по-английски:
– Что здесь происходит? Кто вы такие?
– Мы – люди, бежавшие из плена исламистской банды, – тоже по-английски ответил ему Борис. – У нас пятеро раненых. Нас ищет местная полиция, поскольку вчера здесь произошел военный переворот и к власти пришли люди, для которых исламисты – не преступники, а патриоты. У нас нет денег, у большинства нет документов, поэтому не было иного выхода как отсюда выбраться. Можете считать это вооруженным захватом самолета. Но думаю, о нас не стоит ставить в известность здешние власти. Им плевать на международное право и принципы гуманизма. Сюда сейчас же пригонят броневик, и самолет превратится в груду металлолома, а все мы сгорим.
В этот момент на поясе полицейского запикала рация. Быстро обернувшись к нему, Гаврилин жестко приказал по-французски:
– Скажешь, что все в порядке, что завершаете мелкие формальности и сейчас вернетесь. Только не подведи! Обманешь – башку ножом отрежу, как барану. Говори!
Испуганно закивав, полицейский нажал на кнопку включения связи и, насколько это у него получалось, бодро повторил только что сказанное Борисом. Закончив говорить, он растерянно взглянул на сурового русского и пролепетал:
– Вы нас не отпустите?
– Нет, вы летите с нами в Россию. Не волнуйтесь, через двое суток будете дома – вас отправят за государственный счет.
– В Россию? – удивился летчик. – Вы – русские?
– Не все. Есть и граждане других государств. Вот гражданка Швеции, пережившая в плену настоящий ад. Вон гражданин США, еще два француза и гражданин Германии. У русских бросать людей в беде не принято.
В этот момент Дельшат и Валерий на импровизированных носилках занесли в салон мужчину с ранением в спину. Скорее всего, от постоянной тряски и отсутствия лечебных процедур его состояние резко ухудшилось.
– И еще… – Гаврилин хмуро через открытую дверь посмотрел на стоящий у самолета трап. – Пока мы разводим здесь дебаты, наши шансы улететь могут свестись к нулю. Еще несколько минут, и на поле появятся автоматчики со всеми вытекающими последствиями.
– Господин пилот, – обернулась к летчику Анна. – Помогите нам! Я скорее соглашусь сгореть в самолете, чем вернуться туда, откуда вырвалась благодаря самоотверженности этих русских парней! Поверьте на слово – те нелюди не пощадят и вас.
Издав сокрушенное междометие и махнув рукой, пилот выглянул в дверь и жестом руки приказал водителю трапа отогнать его назад. Загудели двигатели, самолет медленно пошел на разбег. Вот за окном замелькали далекие верхушки деревьев, постепенно сливаясь в сплошную зеленую полосу. Взлет! Сев в свободное кресло, Гаврилин ощутил неимоверную усталость и одновременно невероятное торжество – они совершили, по сути, невозможное…
Когда самолет набрал высоту, к Борису подошла стюардесса и испуганно сообщила:
– С нами связались из Рабуби и приказали вернуться. В противном случае пригрозили выслать вслед истребитель, который собьет нас ракетой! Что делать?
На это Гаврилин снисходительно рассмеялся.
– Передайте командиру судна, что это – наглый блеф. У Банзании нет ни одного своего самолета, ни военного, ни гражданского. Единственный аэродром – это тот, с которого мы только что улетели. Вы там видели истребители? Да, и напомните ему, что мы летим в Симферополь, и только в Симферополь!
Облегченно улыбнувшись, девушка поспешила в пилотскую кабину. А Борис, кивком руки подозвав к себе полицейского с пограничником, снял с них наручники и указал пальцем на свободные кресла. Теперь оставалось только ждать приземления в Крыму. В российском Крыму…
Месяц спустя. В зале заседаний окружного военного суда было не протолкнуться. Впрочем, места для свидетелей пока что пустовали. Они заполнятся потом, в процессе рассмотрения дела, по мере допроса очевидцев недавних событий. А вот подсудимые – пятеро спецназовцев – сюда уже прибыли и находились в прозрачном боксе из пуленепробиваемого стекла. В зале присутствовали в основном представители прессы и телевидения, преимущественно западных СМИ. Были здесь и какие-то «правозащитники», некие «общественные обвинители», в числе коих пребывал и посол Банзании. Немало было и каких-то непонятных «общественников» из американских НКО.
Борис Гаврилин, сидя внутри бокса рядом со своими спутниками по командировке в Банзанию, флегматично смотрел в зал, вспоминая события тех, без преувеличения, незабываемых дней. Да, это было нечто невероятное… Когда утренней порой угнанный ими аэробус коснулся колесами бетонки в Симферополе, их уже ждал взвод ОМОНа с автоматами на изготовку. Спецназовцев, первыми спустившихся по трапу, немедленно заковали в наручники и тут же увезли в следственный изолятор. Впрочем, Кипреева и Мурашука сразу же положили в «больничку» при СИЗО. Но длилось это недолго. Прибывший после обеда генерал Дроздых достаточно быстро утряс все болезненные вопросы, и вскоре они вместе с ним улетели в Москву – и без охраны, и без наручников.
Борис невольно улыбнулся, вспомнив, как они тем днем встретились с генералом в кабинете следователя. Когда он вошел, тот сердито расхаживал из угла в угол. Увидев Гаврилина, Дроздых даже не дал ему отрапортоваться и поздороваться, с ходу выпалив:
– Боря, это что за самодеятельность?! Вы какого хрена надумали угонять самолет?!! Ты в курсе, что учинили шумиху по всему «шарику»? Газеты, журналы, электронные СМИ – все только про ваш угон и голосят. Натовцы визжат про необходимость международного трибунала. О как! Ты почему мне не позвонил, не посоветовался? А?..
– Потому что во время освобождения пленников пулей повредило телефон, – чуть пожал плечами Борис.
– А ты что, служебный номер забыл? Не мог позвонить с какого-нибудь другого телефона? – продолжал сокрушаться Дроздых.
– Никак нет… – Гаврилин едва сдержал улыбку. – Товарищ генерал-майор! Номер-то секретный, ни на каком другом гаджете набирать его нельзя. Поэтому и пришлось работать в автономном режиме, на свой страх и риск.
– А-а-а, ч-черт!.. – досадливо всплеснул руками Дроздых. – Точно! Нельзя… В этом ты абсолютно прав. Ну, как вы там, здорово шороху навели? Много дров наломали?
– Думаю, насчет дров – не очень. – Борис продолжал сохранять предельно спокойный вид. – Хотя, полагаю, наше пребывание там незамеченным не осталось. Ну а шороху навели! По меньшей мере, взвод исламистов сейчас «гостит у гурий»…
– Ну, молодцы! Хорошо… Вас я сейчас забираю с собой. Будете находиться в закрытом подмосковном пансионате, условно говоря, под домашним арестом. Через месяц – ничего не поделаешь – состоится суд. Международная «обчественность» прямо-таки кипятком писает по этому поводу. Да и наши либералы из себя выходят, вся эта прозападная шелупонь. Но я думаю, все будет нормально. Кстати, надо ожидать, что там появится уйма всякого народу – СМИ, обвинители, наблюдатели и прочая хрень с морковенью…
