Илья наступил ему на горло, наклонился, чтоб взять стрел из разбойничьего тула…
Кабы не услышал хриплого выдоха, тут бы Илье и конец.
Третий разбойник, которого Илья и не заметил, рубанул саблей сплеча. Илья успел лишь на развороте подставить под клинок удар толстый пук стрел.
Удар был хорош. Разрубил почти все стрелы. Но всё-таки не все. А Илья, шагнув вперед, с размаху вбил оставшиеся пару наконечников в глаз разбойника. Тот закричал, махнул саблей вслепую, и сокрушительный удар кулаком проломил ему височную кость.
Рука заныла: всё же кулак – не самое лучшее орудие, чтобы ломать кости. Хотя кулак Ильи ломал и не такое. Закалился.
Этот готов. А кто это шуршит за спиной… Герой. Уже почти умер, а все же добыл нож и пытается дотянуться до Ильевой ноги. Мужество надо отметить. Быстрой смертью. Илья вынул из пальцев убитого сабельку… Да. Этот тоже крепок. Из плеча обломанный черен стрелы торчит, а он в драку полез.
Илья опустошил еще один вражеский тул и бегом – к полю боя.
Ух ты! А от разбойничьего воинства осталось всего ничего, судя по тому, как они обстреливают лодью. Без успеха, похоже. Хузарин действует ожидаемо. Выглянет, стрельнет, спрячется, сменит место, стрельнет… И так далее. А бывает, что и не перебежит. Иногда вместо Акибы высовывался Режей. И тоже стрелял. Но реже и хуже. Пока Илья наблюдал, Акиба выпустил восемь стрел, а Режей – три. Результат – две бьющиеся на земле лошади и три ускакавшие диким галопом.
Что хорошо: разбойники полностью сосредоточились на лодье, так что Илья снова смог выбрать хорошее место и без спешки подыскать цель: тыльник разбойничьего шлема. На этот раз Илья взял бронебойную и ударил без сомнений. И тут же послал вторую стрелу – в ногу еще одного оплошавшего. И третью, добить, когда раненый упал.
Пара оставшихся поступила самоубийственно. Но выбора у них не было. Продолжать перестрелку – верная смерть. А так хоть какой-то шанс. И они вскочили на коней, закинув щиты за спину, и рванули в сторону леса. Ближайшему Илья немедленно влепил стрелу в бедро. Досталось и коню, потому что тот вскинулся, споткнулся и упал, придавив разбойнику здоровую ногу. А вот второму повезло. Первый прикрыл его от стрел Ильи, а Акиба в лошадь бить не стал – вбил в щит разбойника три стрелы с тяжелыми долотообразными наконечниками. При точном попадании этого обычно хватало, чтобы разбить щит. Может, и теперь хватило, но всадник из седла не выпал, и конь галопом унесся в лес.
Илья сунул лук в налуч, припустил к разбойничьим лошадям… И увидел, что выглядят они не очень-то бодро. Похоже, им недавно пришлось немало побегать.
Голубь! Да, не оседлан, но зато свеж, а уж о проворстве и говорить нечего.
Промчавшись мимо кучи оружия, Илья углядел свой собственный меч, выдернул и подцепил на пояс. Рассек веревку, которой был привязан Голубь, вспрыгнул на спину, сжал коленями, посылая в нужную сторону:
– Лети!
И жеребец показал, на что он способен. Действительно полетел. Илья прижался к гриве, обнял конскую шею, зацепился ногами, в очередной раз порадовавшись, что прежняя сила вернулась. Хотя что его сила? Вот где сила настоящая!
Припав к коню, Илья всем телом: лицом, обнаженной грудью чувствовал, как мощно движутся мышцы мчащегося коня. На другом Илья не рискнул бы так скакать по лесу, но Голубь умел. Перемахивал через ямы и упавшие стволы (Илья пружинил коленями, чтоб не сбить четвероногому другу спину), огибал низкие ветки и могучие стволы, не сбавляя хода. Илья лишь время от времени направлял его по нужному следу из взрыхленной листвы и сорванного дерна. А когда впереди послышался топот копыт, и поправлять стало не нужно, Голубь сообразил, куда стремится друг-хозяин, и еще прибавил, хотя куда уж. И все равно Илья не беспокоился о том, что конь угодит ногой в чью-нибудь нору или пресечется о другое препятствие. Они уже не раз скакали так сквозь чащу – и ни разу жеребец не то что не упал – даже не споткнулся.
И вот наконец Илья увидел впереди до крови исхлестанный круп разбойничьей лошади и ее всадника, безжалостно лупящего бедное животное плетью.
Но его конь, даже обезумевший от боли, не мог тягаться с Голубем.
А не бедный, однако, разбойничек. Шлем бронзовый с кольчужным тыльником, панцирь настоящий, сапожки синие, яркие. Хвастун! Кто ж в лесах в такой заметной обувке охотится?
«Живьем!» – решил Илья.
Без седла, без стремян, что плохо, – не замахнуться толком. Пусть ноги и держатся клещом за конский круп, но все же не так твердо, как хотелось бы. Ну да есть у Ильи один прием на этот случай.
– Голубь, бей! – крикнул он на ухо жеребцу. И Голубь ударил. Догнав, сбоку, грудью.
Разбойничий конь оказался крепок: не упал, только сбился с аллюра и потерял быстроту. Его всадник выронил плеть, повисшую на руке, схватился за саблю, одновременно разворачиваясь в седле… Достать не успел. Встав на дыбы, Голубь ударил разбойника обоими копытами, вышиб из седла, навалился на чужого коня, грызанул за холку. Тот завизжал…
Илья соскользнул с жеребца, едва тот встал на дыбы. Подбежал к оглушенному, ворочающемуся на земле разбойнику, перевернул на живот, сорвал с его пояса веревку и вмиг туго скрутил сначала руки, потом ноги.
Разбойник орал истошно. Видать, повредил что-то при падении или Голубь ушиб. Ничего, перетерпит. Илья ухватил пленника, поднял и перекинул через седло усмиренного разбойничьего коня. Вот же злодей! Совсем заморил животину. Вся морда в мыле. Ну до лагеря довезет.
А на поляне кипела работа. Режей занимался ранеными: кому помочь, наложив жгут или перевязку, кого – добить. Последних было намного больше. Шестеро рабов (остальных что, убили?) обдирали с трупов все стоящее, потом стаскивали их в кучу. Акиба разбирался с лошадьми. Успокаивал, помогал тем, которым досталось, отводил к опушке, стреноживал…
Илья скинул с седла живую добычу.
– Целы? – спросил.
– Ага, – ответил Акиба. – Режею морду поцарапало. Заживет. Спасибо тебе, Илья! Выручил! Я тебе должен!
– Пустое. Стриж так и не появлялся?
– Нет. Что-то мне тревожно…
– Пойду поищу, – решил Илья. – Только умоюсь и новую рубаху возьму. И это… Там, – он махнул в сторону опушки, – еще трое упокойников. Пусть приволокут. И рубаху мою заодно прихватят. Вижу, холопов у тебя меньше стало. Убили?
– Сбежали, – ответил хузарин. – В реку махнули. Может, вернутся еще – им тут опасно. Здесь черемисы, – он кивнул на штабелек трупов, – а они нас, хузар, не любят. Прежде мы их в строгости держали, дань хорошую брали, а теперь они – сами. Шалят, как видишь.
– Я другое вижу, – возразил Илья. – Эти здесь не просто так. На лошадей их глянь – они издалека скакали. – Он шагнул к связанному разбойнику с черенком стрелы в боку, навис над ним: – Кто тебе о нас рассказал?
Тот забормотал по-своему.
– Не говорит по-вашему, – сказал Акиба.
