Весь личный состав полиции подняли по тревоге, и Лина осталась в доме одна.
И ночью Инга нашла ее в подвале мертвую.
Инга очнулась от воспоминаний и крикнула водителю, чтобы остановил на перекрестке. В ушах шумело, перед глазами плавали красные круги. Нет, видно, без таблетки не обойтись. Она не хотела делать это перед Иваном, пришлось проглотить всухую.
Иван сидел за дальним столиком и ел. На тарелке большой кусок мяса, рядом навалена картошка. Еще стоял большой бокал пива.
– Привет, – пробурчал он, едва подняв на нее глаза. – Закажи себе что-нибудь.
Инга с тоской отвела глаза от сочащегося кровью мяса и прохрипела официантке:
– Чаю! И побольше!
Проклятая таблетка колом встала в горле, Инга хотела запить ее пивом, но решила, что не стоит.
Чай принесли неожиданно быстро, он был ароматный и крепкий. Таблетка проскочила, и на Ингу снизошло временное спокойствие. Она смогла посмотреть на Ивана как бы со стороны.
Перед ней сидел большой и сильный мужчина, с виду надежный как скала. Но если насчет силы – это правда, то вот насчет надежности…
– Скажи, отчего ты не женился? – неожиданно спросила Инга, пристально взглянув на Ивана.
– Что? – Он едва не выронил вилку.
– А что? – В отличие от него Инга нисколько не волновалась. – Со смерти твой жены прошло восемь лет, отчего ты не завел семью? И даже постоянной женщины у тебя нет.
– Ты откуда знаешь? – Он криво усмехнулся.
– Да видно же.
– Да… – Он не стал ругаться и посылать ее подальше. – Ты же знаешь, я Лину любил.
Инга знала, что так и было, но сейчас слова Ивана прозвучали фальшиво. Не он ли презирал ее за срывы, за то, что не может жить без таблеток, не может начать заново, наконец. Заставить себя все забыть. Молчаливо подразумевалось, что сам он все забыл.
Но это неправда. И неправда, что он не может начать все заново, потому что так сильно любил свою жену. Есть что-то еще, поняла Инга, какая-то зацепка.
Еще она поняла, что совершенно не знает этого человека, никогда не интересовалась, как он живет, что его заботит, кто его друзья. Он сам не раскрывался, ее же это не интересовало никогда.
Если честно, то их встречи, чтобы помянуть сестру, были ей совсем не нужны, она и так помнила о Линке всегда. Она делала это, чтобы уверить себя, что Иван ни в чем не виноват, что так сложилось, это судьба, рок. Одна мысль не давала ей покоя, поднималась из глубины, всплывала, как страшное чудище из темных глубин, от нее было не уйти и не спастись. Инга пыталась отгонять эту мысль, но она приходила снова и снова.
«Это он во всем виноват, – стучало в ее мозгу. – Если бы он не уболтал в свое время Линку, не уговорил выйти замуж, ничего бы не случилось. Линка не отдалилась бы от меня. Я не пошла бы учиться и всегда была бы рядом. Той ночью мы были бы вместе. А вместе нам ничего не страшно, ведь преодолели же мы смерть родителей, одиночество и нищету, хотя тогда были девчонками. Зимними вечерами мы твердили себе, что главное – быть вместе, рядом, и тогда ничего больше с нами не случится.
Но вот пришел он, этот сильный и надежный мужчина, и я поверила, что сестра будет за ним как за каменной стеной. Решила не мешать, отойти в сторону. Как же я ошибалась. Он не сумел ее защитить. Он, он один виноват во всем, если бы не он, ничего бы не случилось».
Когда страшная мысль уплывала куда-то в глубину, как слепая рыба, Инга понимала, что не права. И старалась относиться к Ивану мягче. Именно поэтому их встречи были возможны.
Посидят, помолчат, поговорят о пустяках. Очевидно, Ивану эти встречи тоже были нужны, раз он не отлынивал под благовидным предлогом.
Так было до вчерашнего утра, когда она позвала на помощь, обнаружив в собственной постели женское тело с головой Макса. Теперь она знает, чье это тело.
– Зачем звала? – Иван поднял глаза от тарелки.
– Хотела узнать, что там с той женщиной, – пробормотала Инга, решив не выдавать сразу свою информацию.
Сегодня Иван показался ей злым и взвинченным сильнее, чем всегда. Инга не стала отмахиваться от этой мысли и держалась осторожно.
– Тебе зачем? – прищурился он. – Сказал же, буду держать руку на пульсе. Тем более пока ничего не ясно – вроде задушили ее сначала, а голову потом отрезали, после смерти.
– А время смерти установили?
– Двое суток, плюс-минус пять часов. Так эксперт сказал, и то не точно.
– Значит, ко вчерашнему утру она как минимум сутки была мертва, так?
– Надо думать. А тебе-то зачем? – Иван смотрел сердито.
– Да понимаешь, я, кажется, знаю. – Инга замолчала, потому что подошла официантка, чтобы убрать пустую тарелку.
– Вспомнила, что случилось накануне? – Иван оживился. – Давай излагай, только коротко.
– Не то чтобы вспомнила. Но в «Хаосе» мне сказали…
– Что еще за хаос? – нахмурился Иван.
– Это бар такой на Васильевском. Я туда вчера ходила.
– Что? – закричал Иван злым шепотом. – Куда ты ходила? В тот бар, где вечером были?
– Должна же я выяснить…
– Ты что, совсем дура? – Иван говорил тихо, почти шепотом, но было такое впечатление, что он орет. – Или от колес твоих крыша окончательно съехала? Ты за каким чертом туда поперлась? Чтобы тебя вычислили? На зону захотелось, дерьмо хлебать и возле параши ошиваться?
Глаза у него были совершенно белые от злости, и Инга испугалась. Когда она в таком состоянии, ей срочно требуется таблетка. Иван таблеток не пьет, так что как бы он не сорвался. Заорет сейчас, посуду побьет, ударить может.
– Успокойся, люди смотрят, – сказала она.
– Ты можешь понять, что как только мелькнешь в этом деле, так тебя сразу в камеру, а следователь и разбираться не станет? Вот чего ты поперлась в бар этот, чтобы тебя опознали?
– Да нет, там…
На этот раз их прервал звонок мобильного Ивана. Он послушал, сказал коротко, что будет через двадцать минут, и отключился.
– Значит, так, – он положил на стол сильные тяжелые руки, – для твоей же пользы повторяю: сидеть тихо, никуда не ходить, ни во что не вляпываться, вести обычный образ жизни. И мне не звони, некогда с тобой валандаться, дел по горло.
– Но я…
– Все, сказал! – рявкнул Иван, бросил на стол деньги и ушел.
– Что, не угодила? – усмехнулась подошедшая официантка, поглядев вслед Ивану.
– Выходит, так, – вздохнула Инга. – Я посижу здесь еще немного?
– Да ради бога, народу сейчас мало.
Инга допила чай и задумалась.
Ишь как разорался, злится, что втянула его в это дело. Тогда не помогал бы, вызвал бы опергруппу, или что там нужно, и пошло бы дело своим чередом. Ингу бы, конечно, тут же взяли, здесь он прав, это и к гадалке не ходи. Ну и сидела бы она в камере, ему-то что? Она ему не мать, не жена, не любовница. Подумаешь, родня – сестра бывшей жены. А он помог, долг свой служебный нарушил, если узнают – мало ему не покажется. Рисковал, в общем. В память о Линке ей помог? Ой не верится что-то, не такой Иван человек. Одно слово – мент.
