Я продолжила осмотр квартиры, где мне предстояло провести ближайшие две недели. Бонни ходил передо мной с видом гостеприимного хозяина. Вдруг, когда мы находились в дальнем конце коридора, зазвонил телефон.
Телефонный аппарат был очень красивый, сделанный под старину, инкрустированный перламутром и бронзовыми вставками. Он стоял в уютном уголке коридора на круглой подставке из красного дерева. Я растерянно замерла, не зная, как поступить. Собственно, меня этот звонок никак не касался, но хозяин все не брал трубку…
И тут Бонни подошел к телефону и боднул его своей огромной головой. Трубка слетела с рычага. Еще секунда – и она упадет на пол и разобьется…
– Бонни, паршивец, что ты делаешь! Это наверняка не тебе звонят! – вскрикнула я и подхватила трубку. И машинально поднесла ее к уху.
– Алло! – донесся до меня озабоченный женский голос.
– Слушаю… – отозвалась я.
– Неличка, добрый вечер! – понеслось из трубки. – Простите, что не позвонила раньше…
Я собралась сказать, что я – вовсе не Нелли, и позвать хозяина, но с той стороны не дали вставить ни слова.
– Я ее наконец нашла! – торопливо сыпала дама слова, как горох в решето. – Замечательная девушка! У нее огромный опыт работы с крупными собаками! В частности, с бордосскими догами! Диплом кинолога высшей квалификации, рекомендации лучших собаководов и заводчиков… и замечательно твердый характер! Это то, что вам нужно! Она прекрасно справится с Бонни!
Я закусила губу.
Надежда провести ближайшие две недели в просторной благоустроенной квартире трещала по всем швам. Перед моим внутренним взором предстала огромная ванна, наполненная горячей водой с ароматными солями… Тут я перехватила взгляд Бонни… не знаю, то ли он слышал, что говорила моя телефонная собеседница, то ли читал мои собственные мысли, но только явно все понял. И по его печальным глазам я поняла, что ему вовсе не хочется попасть в твердые руки дипломированного кинолога и собаковода…
Так вот, то ли подействовал этот печальный собачий взгляд, то ли – видение горячей ванны, но я сделала то, что для меня совершенно не характерно.
Я зажала нос, чтобы голос стал гнусаво-простуженным, и проговорила, растягивая слова:
– Спасибо, Алевтина Романовна, мы уже нашли человека…
– Нашли?! – переспросила моя собеседница. – Ну ладно, что поделаешь… а я той девушке уже дала ваш адрес… ну ладно, перезвоню ей, дам отбой… Неличка, а вы никак простужены? Хотите, пришлю вам хорошего доктора? Очень опытный гомеопат! Он просто чудеса делает! Мертвого поднять может…
– Я еще живая! – прогнусавила я. – И мне некогда лечиться, мы же сегодня улетаем…
– Ну и что, Неличка? Моему зятю как раз нужно было лететь в Гонконг, на научную конференцию, а его, как назло, прихватил радикулит – буквально ни сесть ни встать! Так этот врач его за двадцать минут поднял на ноги…
В дальнем конце коридора послышались шаги Бориса Алексеевича.
Я прикрыла трубку ладонью и поспешила закончить разговор:
– Спасибо, Алевтина Романовна, как-нибудь в следующий раз! – и торопливо повесила трубку.
И можете себе представить – Бонни послал мне самый настоящий заговорщический взгляд! Мол, у нас с тобой теперь есть своя маленькая тайна! И вообще, держись за меня – не пропадешь!
Едва я успела осмотреться в квартире, как снизу позвонил водитель такси. Хозяин появился в коридоре, уже вполне одетый и с чемоданом, передал мне ключи и попрощался.
– Ну, вы с ним будьте построже! – проговорил он, закрывая дверь.
Надо понимать, что с женой он встретится прямо в аэропорту.
До этого момента Бонни держался вполне скромно и изображал из себя воспитанную собаку. Он дал Борису Алексеевичу обнять себя и поцеловать в морду. Мне показалось, что хозяин огорчен разлукой больше, чем его питомец. Но как только входная дверь закрылась, и мы остались одни, дога словно подменили.
Первым делом он выкатил откуда-то из-под дивана потрепанный красно-синий детский мячик, схватил его в пасть и бросил мне. Я замешкалась, и пес выразил свое неодобрение уже знакомым мне низким рычанием. Видимо, он хотел с самого начала показать мне, кто в доме хозяин.
Подняв мячик с пола, я бросила его обратно Бонни. Но сделала это как-то лениво, вяло, без того радостного детского оживления, которым обычно сопровождаются подвижные игры. И пес это отметил строгим взглядом и прежним неодобрительным рычанием. Затем он снова схватил мячик и бросил мне, как бы давая еще один шанс.
Мне вовсе не улыбалось играть в мяч с этакой махиной. Мне вообще хотелось посидеть спокойно, выпить чашечку чаю. Или перехватить чего-то более существенного.
Как уже говорилось, после Петюни на кухне становится как-то нечего делать, так что позавтракала я сегодня кое-как, диетически, как говорила бабушка, «вроде бы и еда на столе, а есть нечего». Хозяйский холодильник был полон продуктов, так что я чудно проведу время.
Но не тут-то было. Едва я сделала шаг к двери, как Бонни с удивительной ловкостью протиснулся мимо и лег в проходе. При этом он поглядел на меня взглядом, каким завуч смотрит на проштрафившегося пятиклассника – вроде бы мягко и приветливо, но несчастный сразу же осознает, что сейчас ему будет очень и очень плохо. Однако я все же не запуганный ребенок. Я тоже сделала строгое лицо и отчеканила:
– Бонни, немедленно дай пройти! Сейчас не время играть!
Чудовище лениво повернуло голову и поглядело на меня фальшиво-грустно.
«Я очень расстроен, Вася, – говорил его взгляд, – я совершенно не ожидал от тебя такого наплевательского отношения к своим обязанностям. Я думал, мы подружимся… Но раз ты не хочешь жить в мире, то я вынужден принять меры…»
Он отвернулся и застыл как мраморное изваяние. Мячик слонопотам подсунул под левую лапу, что еще усиливало его сходство с каменным львом.
Сгоряча я подошла слишком близко с намерением перепрыгнуть через дога. Я вообще довольно закаленная и развитая девушка – физический труд на свежем воздухе полезен. Однако куда подевалась внешняя лень и неуклюжесть? Этот негодяй крутанулся на месте и щелкнул в воздухе челюстями, как тираннозавр, я едва успела убрать ногу.
«Я же предупреждал, – прорычал он, – ты что, думаешь, я шучу?»
Я подумала, что зря согласилась на эту работу. Хотела же убежать – передумала. Захотелось хоть две недели пожить в человеческих условиях. Пожила. Сиди теперь взаперти, ни войти ни выйти. Ни воды попить, ни еще чего. Может, у него проснулся охранный инстинкт – никого не выпускать?
– Бонни, – сказала я как можно спокойнее, – ты же видишь, я ничего не украла, выпусти меня, пожалуйста.
Никакого эффекта. Похоже, что бегемот настроился сидеть так до прихода хозяев. Вздор, ему же надо на прогулку! И есть захочет! Ой! Я представила, кем Бонни станет питаться, и похолодела.
