Теперь стало ясно, отчего меня, незнакомого человека с улицы, привели в дорогую квартиру и оставили тут на две недели полной хозяйкой. Ей, ненастоящей Нелли, было в общем-то наплевать, что будет с имуществом, ей было важно, чтобы хозяева уехали, для того она и нашла меня. Ей сгодилась бы любая или любой. А хозяина успокоили ссылкой на какую-то Алевтину Романовну, очевидно, он ей целиком и полностью доверяет.
Все ясно, что ничего не ясно. Кто такая была эта женщина, выдававшая себя за Нелли? И самое главное: что мне сейчас делать?
Бонни все еще тихонько поскуливал, он обслюнявил мне всю одежду, но я не возражала: во‑первых, я очень сочувствовала его горю и, во‑вторых, была рада уже тому, что он прекратил громко завывать.
По телевизору пошел другой сюжет, об очередном тайфуне в Юго-Восточной Азии. Я машинально приглушила звук.
Все же, что мне теперь делать?
После смерти Ланских у меня не было никакого права находиться в их квартире. Но и деваться было тоже некуда.
Тут мне пришло в голову, что Иван, в отличие от меня, действительно является родственником Бориса Алексеевича…
Если он, конечно, тот, за кого себя выдает!
Мне стало стыдно: я теперь уже никому не доверяю! Как раз Иван – человек, совершенно неспособный на такую наглую ложь. Я вспомнила его беззащитные глаза и трогательный затылок…
Впрочем, все это – эмоции, их, как говорится, к делу не подошьешь, а есть ведь и более конкретные доказательства. Он показывал мне свои документы, а самое главное – он на самом деле похож на Бориса Алексеевича. Допустим, паспорт можно подделать, но как подделаешь эти глубоко посаженные серые глаза? И поворот головы, и улыбку…
Но даже если он действительно брат хозяина, имеет ли он право жить в его квартире?
Я очень плохо разбираюсь в юридических вопросах и понятия не имею, является ли сводный брат законным наследником. Правда, я слышала, что в любом случае в наследство можно вступить не раньше чем через полгода после смерти владельца… то есть нас вместе с ним выпроводят прочь из этой квартиры!
Бонни шумно вздохнул и лизнул меня огромным шершавым языком. Я почувствовала себя так, как будто попала под проливной дождь.
– Ну ладно, перестань! – проворчала я, тем не менее обнимая его за шею. – Не бойся, я не оставлю тебя без присмотра!
Мне не раз случалось видеть нищих, которые просят милостыню с собаками. Среди этих собак попадались крупные и иногда даже породистые. Они выглядели всегда жалкими, больными и какими-то заторможенными – наверняка им дают какое-то успокоительное, чтобы не создавали проблем… и долго ли эти собаки живут в таких условиях?
Неужели Бонни ждет такое же ужасное будущее?
Нет, поклялась я себе, такого я ни за что не допущу!
Иван вышел на улицу, улыбаясь глупой счастливой улыбкой. Он даже не ожидал, что все так хорошо сложится!
Да нет, на самом деле он всегда верил, что его работу оценят по достоинству, и вот, наконец, это случилось… С ним говорили очень приветливо, он держался спокойно и с достоинством, когда предложили купить его программу. Но когда озвучили цифру, он едва не свалился со стула, он и представить себе не мог, что получит столько денег! То есть он теоретически знал, конечно, что программный продукт – дорогая вещь, поскольку это сложная разработка, интеллектуальная собственность, но чтобы он, жалкий, никчемный человек, как говорила бывшая жена, и нищий голодранец, как непременно прибавляла теща, смог заработать столько денег… Вспомнив Василисин наказ, он сделал над собой усилие и слегка поморщился. И это сработало, человек, беседовавший с ним, тотчас стал долго и пространно описывать, какие еще блага получит он, если станет работать в их фирме.
Сейчас Ивану хотелось петь, танцевать, делать веселые глупости. Например, пририсовать усы известному певцу на афише или надеть шляпу на голову льва возле парадного крыльца…
С ним встретилась взглядом симпатичная девушка в ярком цветастом платье и улыбнулась в ответ на его улыбку.
Иван смутился, опустил глаза и по ассоциации вспомнил Василису.
Вот кто тоже порадуется за него! Она приложила массу усилий, чтобы сегодняшняя встреча прошла хорошо. Как она старалась! Нужно сделать для нее что-то приятное… торт, что ли, купить? В конце концов, у него сегодня праздник…
Иван зашел в нарядную кондитерскую, выбрал самый красивый торт, украшенный свежими ягодами. Взглянув на ценник, крякнул – ну и цены у них в Питере!
Но праздновать так праздновать, и он достал бумажник.
Выйдя из кондитерской с огромным тортом в руке, он хотел поймать машину, но вспомнил, как мало осталось денег, и вскочил в подъехавший троллейбус.
Через двадцать минут он уже был на Васильевском.
Свернув со Среднего проспекта, бросил взгляд на светофор. Зеленый человечек смотрел на него приветливо, и Иван уже поставил ногу на тротуар, как вдруг кто-то вцепился в его рукав.
– Молодой человек, – проскрежетал негромкий старческий голос, – Помогите мне перейти на другую сторону… я очень плохо вижу…
Скосив глаза, он увидел сутулую старуху с темным платком на седых волосах и объемистой сумкой, перекинутой через плечо. Старуха смотрела на него слезящимися подслеповатыми глазами и цеплялась за локоть сухой, неожиданно сильной рукой.
– Конечно, бабуля! Держитесь за меня! – благодушно проговорил Иван, придерживая старуху под руку. – Вот так… осторожно… не спешите, мы успеем…
– Спасибо, молодой человек! – бормотала тетка. – Надо же, попадаются же еще в наше время порядочные люди… ой, не спешите, мне не успеть за вами!
Она висела на руке Ивана тяжелым грузом, как ядро на ноге каторжника, медленно перебирала ногами, а когда они уже почти добрались до противоположной стороны улицы, неожиданно вовсе затормозила, запустив руку в свою сумку.
– Ну, бабуля, – поторопил ее Иван. – Еще одно, последнее усилие… давайте, еще шажок…
– Сейчас, милый! – пробормотала старуха, что-то вытаскивая из своей бездонной сумки.
И в этот самый миг из-за угла вылетела машина.
Раздался жуткий визг тормозов, запахло паленой резиной… и Иван очутился на тротуаре, в самой нелепой позе, дрыгая в воздухе ногами, как перевернутый на спину жук.
– Смотреть надо! – вопил кто-то над ним. – Молодой мужик, а считаешь ворон на дороге!
Иван заморгал глазами и поднялся на ноги.
Рядом с ним стоял коренастый мужичок лет пятидесяти в потертой кожаной куртке, с красным от волнения лицом. Чуть в стороне стояли старенькие «Жигули» с распахнутой дверцей.
– Ну что, живой? – проговорил мужичок, оглядывая Ивана. – Кости не переломал?
– Да вроде нет… – Иван ощупал себя. Как ни странно, все было цело, разве что пара ушибов.
