Я кивнула, отгоняя от себя все сомнения.
Ехали мы долго-долго, я перестала узнавать дорогу, только поняла, что где-то на окраине. Вокруг были совершенно одинаковые блочные дома. Максим остановился у автомобильной стоянки, поставил машину, потом мы шли пешком дворами. Я вообще-то плохо ориентируюсь в незнакомом месте, а тут еще волновалась. Да, без посторонней помощи мне отсюда не выбраться!
Квартира, куда привел меня Максим, была маленькая, однокомнатная, совершенно безликая. Он сказал, что эту квартиру снимает. Что ж, придется смириться, видно, судьба моя такая – встречаться с любимым человеком по чужим квартирам. Я сама испугалась того мысленного сарказма, который вложила в слово «любимый».
Мы накрыли ужин на кухне. У него все было готово, даже салаты какие-то нарезаны. Но я попробовала только кусочек ветчины и сыр. Что-то я нервничала, еда не лезла в горло. Максим сидел напротив меня, и я видела, что он очень возбужден. Глаза его горели каким-то неестественным огнем, рот был полуоткрыт. Странно, раньше я никогда не замечала этот его полуоткрытый рот.
– Выпьем за нашу встречу, Мариночка? Тебе шампанского или сухого? – Он запомнил, что раньше я никогда не пила крепких напитков.
Но сегодня, чтобы успокоиться, мне требовалось кое-что покрепче шампанского.
– А можно, я буду пить с тобой коньяк?
Он удивился, даже был несколько недоволен, но налил мне коньяка. Наверное, у него дорогое шампанское, а я не оценила. После коньяка я немного успокоилась, мы пошли в комнату, сели на диван. Музыки у него не было, но дело было не в этом. Я смотрела на Максима и ждала, когда же наконец я почувствую то, что было со мной два года назад. Когда я потеряю голову и забуду, кто я и где нахожусь. Я смотрела на Максима, он был так же красив, только сегодня какой-то нервный, немного суетливый, а может, раньше я этого просто не замечала. Он повернулся ко мне и поцеловал. Я закрыла глаза, но магия не приходила. Его поцелуи стали торопливыми и какими-то жадными. Он попытался расстегнуть пуговицу у меня на блузке, пуговица оторвалась и упала на пол. Максим тихонько чертыхнулся.
«Куда он так спешит? Пожар, что ли? – подумала я с раздражением. – Ведь два года не виделись, мог бы подобрать для встречи что-нибудь получше, чем эта пыльная квартира и старый диван с продавленными пружинами».
И тут я поняла, что Максим абсолютно ни при чем – все дело во мне. Максим остался прежним, каким был, – это я изменилась. Раньше мне было абсолютно все равно, где с ним встречаться, – хоть на даче, хоть в машине, лишь бы быть с ним. Но сейчас меня не устроила бы царская кровать под золотым балдахином и розовыми шелковыми простынями. Я осознала абсолютно ясно, что не хочу с Максимом целоваться, не хочу раздеваться перед ним и ложиться с ним в постель не хочу. Не хочу – и все тут! И не буду. Как говорит все та же сестрицына подруга Катерина: «Любовь прошла, завяли помидоры, сандали жмут, и нам не по пути!»
Да, но как бы ему поделикатнее об этом сообщить? Я почувствовала, что если промедлю еще немного, Максим меня уже не выпустит. В перерыве между поцелуями я мягко освободилась.
– Ты куда? – спросил он недовольно.
– В туалет.
– Нашла время, – буркнул он.
И снова меня больно резануло то, как он со мной обращается. Неужели и раньше так было? Нет, с этим надо кончать!
– И еще, Максим, мне обязательно надо позвонить сестре.
– Зачем тебе звонить? – спросил он чуть ли не с яростью.
Ого, как его зацепило! Настроился на секс и не может ждать. Я все больше убеждалась в правильности своего решения.
– Так где телефон?
– Он не работает, хозяйка его отключила, она боится, что по международному наговорю на миллион рублей, а потом смоюсь.
– Но ты же депутат Госдумы, приличный человек!
Он пожал плечами, и тут я поняла, что эту квартиру он снял под чужим именем. Ведь в Москве он живет всего два года, а раньше жил здесь с семьей, и квартира у него осталась, никто ее не отбирал. И как я могла поверить, что он будет жить здесь, в этой захламленной хибаре! Это только для таких, как я, – переспать по-быстрому. Я разозлилась, но сказала спокойно:
– Тогда извини, дорогой, но я должна уйти. Сестра будет волноваться, она велела мне сегодня не задерживаться. У нас собака заболела, а лекарство она принимает только из моих рук.
– Какая собака? Какое лекарство? – оторопело пробормотал Максим. – Никуда ты не пойдешь!
– Нет, пойду! – капризно сказала я. – Ведь могут же быть у человека дела!
Он посмотрел на меня с такой яростью, что мне стало страшно. Я даже подумала, что, может, уж остаться с ним на часок, быстренько провернуть всю эту процедуру, а потом он меня отпустит, я уйду и выброшу из головы эту квартиру и его самого! Но, как я уже говорила, я ужасно упряма. Поэтому я решила сменить тактику. Я сделала вид, что обиделась, встала и отвернулась к окну. Хотела даже заплакать, но по заказу не получилось.
– Правильно говорила сестра, ты невоспитанный, она меня предупреждала.
– Ты что, говорила с ней обо мне? – вскинулся Максим.
– Ну да, сказала, что мы встречаемся, – назло наврала я.
Он дико разозлился, а я обрадовалась, что вовремя сообразила отойти в конец комнаты.
– Ты же обещала мне, что никому никогда про нас не расскажешь!
– Правильно, обещала, но это было тогда, три года назад, когда у нас был роман. А сейчас ты не брал с меня такого обещания, и мне надоели все эти тайны Мадридского двора, ведь я ничего плохого не делаю.
– Но сегодня ты ведь не успела ей сказать, что будешь со мной? – настойчиво допытывался он.
Я хотела ответить ему правду, но какой-то чертик внутри меня сегодня все делал наоборот.
– Нет, как раз сегодня она звонила мне на работу, и я отпросилась у нее ненадолго встретиться с тобой, а теперь надо бежать к бедной Лолите.
«Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, – добавила я про себя, – никакой любовник не стоит того, чтобы хоть один волосок выпал из персиковой Лолитиной шубки».
Не помню, говорила я или нет, но я очень привязана к своей собаке.
Максим смотрел на меня с непонятным выражением, опять глаза его странно блестели.
– Как тонко ты все рассчитала!
Теперь я пожала плечами. Что я такого рассчитала? Какая мне от всего этого польза? Надо скорее уходить, мне все это уже начинает надоедать.
– Так я пойду, Максим?
Он молча отвернулся, даже не сделав попытки меня проводить. Вот так кавалер! Завез черт-те куда, а теперь даже дверь входную не откроет. Не терплю хамства!
– Знаешь, Максим, – сказала я ему на прощание, – если ты так беспокоишься о своей репутации и боишься журналистов, может быть, тебе действительно пора перестать изменять жене и стать порядочным человеком? По-моему, это для тебя наилучший выход.
