А Машу даже не уволили.
– Ну, где вас носит? Маша, ты промокла? – Мама встретила их в спортивном зале, не посчитав нужным ответить на вопрос, как она умудрилась попасть туда раньше Маши с папой. Мама всегда была способна на самые невероятные чудеса, и Маша даже хихикнула, представив, как мама при первых признаках дождя отталкивает Сашку в сторону, сносит с петель оконную решетку и по одному забрасывает в школу всех его одноклассников и его самого тоже. А затем расправляет руки и в образе супермена влетает в школьный коридор.
– Мы не промокли, – ответил за Машу папа. – Думаешь, теперь эта линейка затянется еще на час?
– А ты что, куда-то спешишь? – сощурилась мама. Ходить к детям на все праздники, утренники, линейки и собрания было в традициях семейства Кошкиных. Дети – самое важное, и нужно участвовать в их жизни всеми возможными способами, даже когда они об этом не просят.
– Я никуда не спешу, – тут же поднял руки папа. – Я до обеда отпросился.
– Маша, ты потом останься, помоги мне с продуктами, а то у нас дома все кончилось.
– Я… мне нужно будет… – Маша отчаянно подбирала слова, чтобы объяснить, что ее-то как раз никто с работы не отпускал, когда мама нахмурилась и посмотрела на дочь пристальным, тяжелым взглядом.
– Только не говори, что собираешься «откосить» от обеда! Какие у тебя дела? Все твои дела ты сама испортила! Я говорила, что весь этот дизайн – совершенно бессмысленная трата времени. Бегать по всему городу, по каким-то полям и лесам, рисовать картинки – разве это работа? Если бы ты слушалась меня с самого начала, ты бы не попала в такую ситуацию. Ты бы уже заканчивала ординатуру. У папы знакомый получил кафедру дерматовенерологии. Ты хоть понимаешь, как сложно попасть на такую кафедру? А ведь ты же умная девочка и училась всегда хорошо. Если бы не твой характер…
– Мам… – пробормотала Маша, растерянно глядя на вибрирующий телефон. Мама словно не слышала и не замечала ничего вокруг.
– Ничего. Папа прав. Что ни случается – все к лучшему. Теперь только не надо тратить времени. В конце концов, тебе всего двадцать три. Некоторые только из армии возвращаются и поступают. Может быть, придется кое с кем поговорить. Ничего, я все решу. Сейчас, конечно, немного поздновато. Если бы ты уволилась хотя бы в июне, мы бы тебя провели через приемную комиссию. Ничего, можно будет оформить платно. Мы подумаем.
– Мам! – крикнула Маша, так и не ответив на звонок. – Послушай меня.
– Да-да, я слушаю, – ответила мама, глядя куда-то в сторону, туда, где из мокрых столов заново собирали президиум.
– Мне нужно идти, мам, – пробормотала Маша, предчувствуя катастрофу, предотвратить которую была совершенно не в состоянии.
– В туалет? – переспросила мама, перепутав, специально или ненамеренно, слова «идти» и «выйти». – Я с тобой.
– Не в туалет, – покачала головой Маша, пробираясь к выходу из актового зала. Краем глаза она отметила, что Сашка и его неугомонная компания пинают один из рюкзаков, используя его вместо футбольного мяча. Она пробралась сквозь недружелюбную толпу только-только устроившихся на новом месте родителей и выскользнула из двери спортивного зала как раз под звуки голоса директора школы, сообщавшего всем присутствующим, насколько сильно он рад всех тут видеть в этот прекрасный праздничный день, День знаний.
– Маша, остановись. Куда тебя несет! – возмущенно воскликнула мама и схватила дочь за руку. Выхода не было. Приходилось признаваться. Что ж, по крайней мере, не в зале, не при директоре школы.
– Мама, я не говорила, что меня уволили! – бросила Маша в отчаянии. – Я говорила, что хочу уволиться сама.
– И что? – Мама смотрела так, словно не понимала, на каком языке внезапно заговорила ее дочь. – Какая разница?
– Большая разница, мама. Ты меня никогда не слушаешь. Я хотела уволиться, но я не уволилась.
– Нет? Как нет? Ты же… все чертежи увезла.
– Да, увезла. Они у меня на работе лежат, – грустно пробормотала Маша, но Татьяна Ивановна все еще отказывалась верить.
– Ты же так плакала, Маша!
– Мам, я все время плачу, разве нет? – улыбнулась Маша. – И что?
– Ты не уволилась? – Мама, кажется, даже побледнела, отчего Маше стало окончательно не по себе. Конечно, нужно было еще вчера позвонить маме, успокоить ее, рассказать ей все, но проблема была в том, что Маша вчера была так занята, так занята всем, что произошло. Тем, как резко и неожиданно развернулась ее жизнь. Целый мир сначала перевернулся с ног на голову, а затем с такой же, если не с большей скоростью, встал обратно на свое место. И Маша просто забыла…
– Мам, мне нужно ехать на работу, понимаешь? – аккуратно добавила дочь, но Татьяна Ивановна вздрогнула, словно ей в сердце воткнули нож.
– В это твое бюро?
– Меня повысили, мам. У меня теперь целое свое направление в «Русском раздолье», я буду заниматься ландшафтным парком, который я рисовала и проектировала.
– Повысили, господи! – мама прикрыла рот рукой. Маше было жалко разбивать мамины мечты. – Значит, тебя повысили. Я… мне надо присесть.
– Конечно-конечно, – закивала Маша, усаживая маму на скамейку в коридоре. Из спортивного зала школы доносились обрывки официальных речей, Машин папа выскользнул из зала, заподозрив неладное, и теперь он сидел рядом с мамой, его взгляд на Машу был полон боли и неодобрения.
– Но это же далеко!
– Меня возят на машине, – отбивалась Маша.
– И сколько с тебя за это берут?
– Мне повысили зарплату. На самом деле, мне ее уже месяца два как повысили.
– Ей повысили зарплату! – воскликнула мама так, словно речь шла о признаках неминуемого конца света.
– Тише, Танечка, тише, – успокаивал жену Машин папа. – Ничего страшного. В конце концов, мы же как-то уже сжились с этим.
– Я надеялась… я не переставала верить, Андрюша. Что же это, за что?
– Ты говоришь так, словно я занимаюсь чем-то непотребным, – осмелилась слабо возразить Маша, но ее мама только выразительно отмахнулась от дочери.
– Я ничего не хочу знать про твою работу. Мне все равно, какая она там. Мои мечты, мои планы ты разбила. Я вдруг подумала, что все возможно. Поверила в чудо. А теперь, значит, получается, ты всю жизнь будешь рисовать свои картинки. Подбирать цвета для занавесок.
– Это не так. Это не то, чем я занимаюсь! – тут уж Маша не сдержалась. – Как насчет моих планов, того, о чем я мечтаю?
– Какие у тебя там могут быть мечты? Начертить треугольный дом? Мы – врачи, мы спасаем людей, занимаемся реальными вещами. Ладно, что там. Ты никогда никого не слушала, Маша.
– Если так, то в этом я пошла в тебя, мама. Ты никого никогда не слушаешь! – воскликнула Маша. – Даже если бы я попыталась что-то тебе объяснить, рассказать…
