— Во что ты вляпалась, Вэлери?
Я чуть снова не заплакала, как пристыженный ребенок. Мама настаивала, чтобы я позвонила в полицию, но что я могла им сказать? Что мой бывший любовник украл золотые слитки, которые я сама стащила у своего почти уже бывшего мужа? Я сказала маме, что сама разберусь. Потом помогла ей убрать разгром в доме, уложила в постель рядом с папой и захлопнула за собой дверь. Забралась в джип, стоявший на дорожке перед их домом, заперла все дверцы и долго сидела в нем.
На сегодня все.
В.
1 марта
Проснувшись, первым делом вычислила, что браку моему придет конец меньше чем через двадцать четыре часа. Вроде бы должна прыгать от радости, но на самом деле чувствую себя как змея, вылезающая из кожи. Чтобы развеяться, направилась в тренажерный зал — физические нагрузки снимают нервное напряжение. Взяла потрепанный журнальчик, нашла свободную «бегущую дорожку». Через девять минут и четырнадцать сброшенных калорий на соседний тренажер взобрался Бен Мерфи. Одарил меня одной из своих нечаянных светлых улыбок.
— Ты заметно поздоровела, — сказал он.
У нас в семье «поздоровела» означает «растолстела», но я надеюсь, что Бен употребил это слово в его первоначальном значении.
Бен Мерфи похож на соседского ретривера. Каждый раз при виде меня светится идиотским счастьем. Он рассказал, что этим летом они с сыном отправятся в путешествие по стране — посещать места исторических сражений. Лично я даже представить себе не могу худшего способа провести отпуск, но у меня хватило совести не сказать об этом Бену.
— Это будет настоящее приключение, — сообщил он, легко достигая 5,9 мили в час (я показывала 3,5 мили в час и уже начинала пыхтеть). — Сначала мы поедем посмотреть на место сражения Мурс-Крик в Северной Каролине, потом, может, заскочим в Национальный мемориал братьев Райт — все равно по дороге. В Южной Каролине посмотрим поле битвы при Копенсе, где британцы наступали на ополчение Пикенса…
Его голос вибрировал от восхищения. Я старалась изобразить интерес, хотя совершенно не понимала, о чем он. Единственное, что я помню про всю эту Гражданскую войну, — «Бегство рабов» Гэрриет Табман. Я купила эту книгу в школьном «Книжном клубе». Помню гладкую обложку с кирпичным рисунком, запах типографской краски, историю храброй Гэрриет. Остальное забыто напрочь. Да и сейчас, когда смотрю национальные программы, я больше внимания обращаю на три сенаторских подбородка, чем на разглагольствования о налоговой реформе.
— …Но самое драматичное — поле битвы на реке Антиетам, близ Шарпсберга, в Мэриленде, — все еще рассказывал Бен. — Это событие знаменует конец первого вторжения на Север Роберта Ли. Более двадцати трех батарей убито и ранено за один день! Подумать только! Двадцать три тысячи человек за один день. Это поражает воображение!
— Да, грандиозно, — отозвалась я.
На самом деле меня поражало другое. Человеку, так не похожему на меня, остроумному, добродушному, непринужденно-искреннему, увлеченному американской историей профессору-химику я, кажется, нравлюсь. Интересно, смогу ли я вернуть былую привлекательность? Возможно ли для меня прочное, устойчивое счастье с читателем журнала «Излучательные квантовые переходы и количественная спектроскопия»? Может, это именно то, что мне нужно. Интересно, каков он в постели. Судя по тому поцелую в машине — бьюсь об заклад, должен быть, как минимум, неплох.
На сегодня все.
В.
2 марта
Возник новый план: привезти Мэри к нам домой, чтобы мы вместе предстали перед Роджером. Примчалась к Черному озеру, ворвалась в Канареечный переулок, выпрыгнула из машины. Показалось, что сейчас появится Типпи, пузатая кошка, но ее не было. И Мэри, как оказалось, тоже. Шторы были плотно задернуты, как в прошлый раз, но теперь я поняла, что за этими окнами нет ни души. Приложила ухо к двери — ни музыки, ни звяканья кастрюль. Я постучала тихо, потом сильнее, потом забарабанила в дверь — тщетно. Зашла за дом и постучала в окно. От стука оно открылось.
Дом был пуст. Ни плетеной мебели, ни полок, ни даже моей убогой картинки — ничего не осталось! Я позвала Мэри и прислушалась: вдруг раздадутся легкие шаги? Тишина!
Как она могла так быстро исчезнуть? Куда она делась? Мне вдруг ужасно захотелось кинуться обратно к джипу — такое бывало в детстве, когда без всякой видимой причины я неслась из подвала на свет, полумертвая от страха.
Позвонила по сотовому Либби. Электронный голос сообщил, что этот номер больше не обслуживается. Мне не терпелось поделиться с кем-нибудь. Позвонила Омару, его секретарша сказала, что он будет отсутствовать целый день. Я позвонила Бетси, лучшей подруге, — у нее никто не брал трубку. По дороге к дому я проехала мимо Бена Мерфи и помахала ему, но он смотрел сквозь меня, будто впервые видел. Я никогда не была так безнадежно одинока. Взглянула на часы — полдень. Омар говорил, уведомление о разводе принесут между часом и двумя. Надо успеть домой вовремя. Нервы были натянуты, по всему телу бегали мурашки.
Едва войдя в дом, сразу услышала Роджера — он безмятежно распевал в душе. Забрела в большую комнату, включила телевизор, потом выключила. Раздражало это бубнение, мелькающие картинки. Голова словно наполнилась гелием, как воздушный шар. Запросто могла бы вылететь в форточку или взорваться. Шум воды в трубах прекратился. Роджер вышел в холл.
«Ты уже дома, любимая?»
«Да, милый».
Голос сорвался, и последнее слово прозвучало сдавленным кваканьем. Я нервно поглядывала на окно. Омар сказал, что уведомление о разводе должен принести представитель шерифа, но машина, остановившаяся у ограды ровно в час, была обычным «фордом» без опознавательных знаков. Из нее выбрался мужчина в футболке и джинсах. Я рассудила, что у представителя шерифа есть дела поважнее, чем развозить неверным мужьям уведомления о разводе, а этот парень, видимо, простой клерк.
Посыльный сверил адрес на конверте с табличкой на почтовом ящике. Решила пойти в дальнюю комнату, чтобы дверь открыл Роджер. Оттуда был слышен стук в дверь и шаги вниз по лестнице.
«Роджер Тисдейл?»
Остальное я не разобрала.
Вернулась в переднюю. Роджер стоял, уставившись на конверт.
«Что бы это могло быть?» — размышлял он вслух.
«Не знаю, — сказала я. — Почему бы его просто не распечатать?»
«Потрясающая идея!»
Он широко улыбнулся и разорвал конверт. Вытащил бумаги, прочел их, но ничего не сказал.
«Ты ничего не хочешь сказать?»
Меня давило какое-то недоброе чувство. Что-то было не так. Роджер только улыбнулся.
«Ну ты и шлюха, знаешь ли! — Он протянул мне листок. — Это скорее к тебе относится, ласточка моя».
Я выхватила бумагу у него из рук. Сперва я поняла только, что это картинка, фотография, точнее, ксерокопия фотографии с подписью внизу. Я почему-то подумала, что это вырезка из газеты, новый тип оповещения о разводе, — бывают же в газетах свадебные объявления! Мой затуманенный ум искал хоть какой-то поддержки.
