— Нет, Вэлери, я совершенно серьезно. Помню, тебе было года три-четыре, ты дремала в кроватке, а потом вдруг проснулась и сказала: «Дедина машина разобьется!» Звонко, как колокольчик. Как сейчас помню, на тебе была красная курточка, рубашка в красно-белую полоску и такие же брючки. И точно, в тот же день «форд» твоего деда разбился.
Я сказала, что это вряд ли можно назвать вещим сном, да и машина у дедушки была небось старым драндулетом.
— Нет, это определенно что-то значило. «Форд» был совсем новый! У него на стекле была наклейка производителя. Мы думали, тебе приснилось что-то смешное. Но когда дед врезался, никто не смеялся, это уж точно.
Мама помолчала.
— Был еще один случай…
— Расскажи.
— Тебе было шесть, вы с сестрами только что пришли из школы и собрались перекусить на кухне. Насколько я помню, шоколадным мороженым и глазированным печеньем — немаловажная деталь! Я читала газету, а ты, по-моему, заглянула мне через плечо. Там было фото Маргарет Роллинз, директора компании «Питомник и ландшафтный дизайн», рядом с объявлением о ее презентации в Клубе садоводов.
— И что?
— Ты ткнула пальцем в фотографию и сказала: «Эта тетя умерла». Я сказала тебе, что сама была на этой презентации в клубе и Маргарет Роллинз жива-здорова, без всякого сомнения. Но ты уперлась — хоть тресни. Все повторяла: «Нет, мама, она умерла». И что ты думаешь? На следующий день в газете напечатали некролог — Маргарет Роллинз скончалась от сердечного приступа на западной автостоянке. В сорок шесть лет. Я подсчитала, что она была мертва минут двадцать, когда ты объявила об этом на кухне.
У меня побежали мурашки по рукам и спине.
— Почему вы мне никогда ничего не говорили?
— Ну, мы не хотели зацикливаться на этом. Рассказали все отцу Кинкэйду, ты его помнишь?
— Смутно. — В памяти всплыла фигура, похожая на большую белую картофелину, которой не помешал бы лифчик.
— Хороший человек, но, на мой взгляд, чересчур бескомпромиссный. Послушать его, так мы все отправляемся в ад стройными рядами. — Мама вздохнула. — Тем не менее мы ему рассказали о твоих странностях, и он расставил все по своим местам. Сказал, что будущее ведомо только Богу, а нам надо забыть об этих случаях, не поддаваться дьявольским искушениям.
— Ты в это действительно веришь?
— Вовсе нет. Просто мы не хотели, чтобы ты выросла, считая себя ясновидящей. И не придавали этим случаям особенного значения, тем более что их было-то раз-два и обчелся. Насколько я знаю, видение о Маргарет Роллинз было последним.
— До сегодняшнего дня, — отозвалась я.
— Да.
— А может, и нет. Может, это просто обычный сон.
— Возможно. Но, по-моему, ты все равно должна позвонить, Вэл. Как подумаешь, что переживает сейчас этот бедный старик… кошмар наяву. Мы по сравнению с ним просто счастливые люди, скажу я тебе.
Мы попрощались, я положила трубку и села за компьютер. Нашла сайт poiskzoi.com и послала электронное письмо:
«Я очень сочувствую вам и переживаю из-за пропажи вашей дочери. Дело в том, что я видела ее во сне. Она была в птичьей клетке, прыгала с одной жердочки на другую…» Чем больше и подробнее становилось письмо, тем нелепее оно мне казалось. «Я не считаю себя ясновидящей, но недавно выяснилось, что в детстве предсказала два события, — так говорит моя мать. Это она убедила меня сообщить вам о сновидении. Я молю Бога, чтобы вы нашли свою дочь как можно скорее, чтобы она была живой и здоровой. Если у вас есть вопросы, не стесняйтесь, пишите мне на адрес vryan61@hotmail.com».
Затаив дыхание, я нажала на кнопку «Отправить». До этого момента я была всего лишь одним из зрителей, одной из тысяч горожан, читающих в газетах о Зои Хейс и сочувствующих ее семье на расстоянии. Но, нажав на кнопку мыши, я стала участником драмы. Теперь мой сон — часть ее истории, даже если он ничего не значит, даже если ее отец не откликнется. Теперь я связана с этой женщиной.
Вряд ли это ощущение мне нравится.
Проверила почту. С сайта пришел ответ на мое письмо. Стандартная формальность: «спасибо» — и все такое. Думаю, мой сон никто не примет всерьез. Немного полегчало.
На сегодня все.
В.
17 апреля
При отсутствии других свидетелей и доказательств Роджера вряд ли признают виновным в изнасиловании, разве что в двоеженстве. Омар сказал, что адвокат Роджера считается лучшим специалистом по защите в области уголовного права на Среднем Западе.
С другой стороны, Омар считает, что развод, скорее всего, пройдет гладко. Он практически гарантирует получение полного содержания для Пита и большей части имущества — всей сокрытой Роджером собственности, дома и половины средств, указанных им при даче показаний. Я счастлива это слышать. Но меня просто убивает одна мысль: неужели Роджер вывернется, даже не получив срока?
На сегодня все.
В.
19 апреля
Когда зазвонил телефон, я копалась в гараже. Бросилась в дом и схватила трубку. Я запыхалась. Надо было проверить АОН!
— Привет, малыш. О-о-о, да ты еле дышишь! Надеюсь, я ни от чего тебя не оторвал? — раздалось глухое хихиканье.
— Эдди, что тебе от меня надо?
— Эй, ты чего? Я думал, ты хоть немного рада меня слышать.
— Ошибаешься. Ты вел себя не лучшим образом, когда мы в последний раз виделись в машине, да и раньше, у меня дома.
— С чего ты взяла? — рассмеялся он. — Насколько я помню, тебе всегда нравилась показная грубость. «Я обожаю, когда на меня набрасываются, сгребают в охапку! Когда берут насильно! Я обожаю решительных мужчин!» — тянул он фальцетом. — Это были твои слова, милая, не мои.
Я чуть по лбу себя не стукнула. Эдди не врал. Как-то раз я действительно призналась в чем-то подобном — немного выпила и здорово завелась.
— Но в тот раз была другая ситуация.
Повисло долгое молчание.
— Прости, — наконец сказал он. — Я не хотел тебя ничем обидеть. Я тебя люблю, Вэл.
— Ладно, Эдди, — сказала я, избегая ответного признания. — Слушай, мне пора. У меня там смесь стоит для мороженого.
— Нет! Подожди! Мне нужно с тобой поговорить. Слушай, мы с Пэтти разошлись.
— Опять? — Я вздохнула.
— Теперь это серьезно. И, я думаю, правильно. Это было мое решение. Но… не знаю. Мне очень нужно с тобой поговорить.
— Не стоит, Эдди.
— Ну пожалуйста. Мне нужно просто увидеть тебя. Клянусь, я тебя пальцем не трону.
И я согласилась. Сказала, что заеду завтра по дороге из клуба. Идиотка.
На сегодня все.
