Быстро взглянув на Хориду, я увидела, что она — уже не она, от былого благородства не осталось и следа: напряжённая поза, хищный взгляд, искривлённый в торжествующей ухмылке рот и… глаза… Да, именно её глаз я увидела вместо мишени, никаких сомнений. Словно прочитав мои мысли по выражению лица, девушка мгновенно переменилась и стала прежней — милой, величественной, спокойной, но… поздно, я уже всё поняла.
Мне захотелось её пришибить, прямо тут, на месте, как паршивого опарыша, и не из–за того, что, скорее всего, я проиграла эту схватку, нет, а потому, что я честный человек и всегда играю по правилам и не терплю, когда кто–то их нарушает, причём делает это так грязно. Тем более когда их нарушает человек, пытающийся казаться благородным. Это — удар ножом в спину. А я‑то ещё жалела её, чувствовала себя виноватой из–за выбора Телара. Зато теперь можно честно засунуть угрызения совести куда подальше: понятно, чего от тебя можно ожидать, и не жди пощады от меня. Я сделаю всё возможное и невозможное, чтобы тебя уничтожить, растоптать, но сделаю это по всем правилам. Это мой долг, святая обязанность, поскольку честность должна побеждать.
Моё лицо не выражало ничего, кроме вежливой учтивости, когда я не спеша подошла к Хориде и протянула ей винтовку. Она спокойно приняла её из моих рук и заняла позицию у огневого рубежа. Женщина отстрелялась быстро и ни разу не смазала — все десятки. Этого и следовало ожидать. Толпа, как обычно, радовалась каждому меткому выстрелу и разразилась бурными овациями по окончании стрельбы. Ещё бы. Не каждый мужчина может продемонстрировать подобные результаты, а тут женщины, одна другой лучше. Ну что же, эту партию она выиграла, но впереди ещё две. Я спокойна, абсолютно спокойна и полна решимости…
— Не переживай, Алёнк, — пытался подбодрить меня Матвей, словно верный пёс заглядывая в глаза. — Ты отлично стреляла! Я бы полтолпы перебил, честное слово.
— Винтовка назад не стреляет, — вздохнула я и, поднявшись на цыпочки, звонко чмокнула его в щёку. — Матвей, спасибо тебе большое, но не старайся так — всё в полном порядке, впереди ещё два тура.
Милый мой Матвей, он так старался оказать поддержку, успокоить, искренне полагая, что мне должно быть очень плохо. Как бы не так. Я нацелена на победу и выиграю.
Какое–то время Матвей подозрительно меня изучал, определяя, лукавлю я или нет, и, в конце концов придя к заключению, что повода для беспокойства действительно нет, сразу же расслабился.
— Алён, а что произошло во время последнего выстрела? — вдруг спросил Иван и испытывающе посмотрел на меня.
— Как «что»? Дёрнулась и промазала — обычная история, — пожала плечами я с самым невинным видом.
Ох уж мне этот Ванька со своей прозорливостью.
— Ага… понятно, — многозначительно сказал Иван, но, к моему удивлению, ничего больше не добавил…
— Итак, уважаемые дамы и господа, — прокричал в микрофон ведущий, легко взбежав по ступенькам на сцену. — В первом туре состязаний между Алёной и Хоридой победу одержала Хорида, не допустившая ни одного промаха и выбившая пятьдесят очков из пятидесяти возможных. Но Алёна также показала очень достойный результат, и у неё есть шанс отыграться в следующем туре, который начнётся буквально через пару минут. Просьба милым участницам подняться на сцену!
Заиграла какая–то дикая музыка, от звуков которой я споткнулась на ступеньках и наверняка грохнулась бы на глазах у жаждущих зрелищ десятков глаз, если бы не вовремя подскочивший и поддержавший меня сзади Матвей.
— Не дрейфь, прорвёшься! — ободряюще прошептал он мне на ухо, по–видимому приняв нелепую оплошность за волнение.
Мы с Хоридой прошли к стойке с микрофоном. Я мельком взглянула на соперницу — само благородство и достоинство. Мне снова стало не по себе — не терплю двуличных людей. Для меня ты уже ничто, можешь не стараться, и я буду не я, если не сделаю всё возможное и невозможное, чтобы тебя побить. Быстрая реакция и память — вот то, что потребуется для борьбы в следующем туре… пожалуй, ещё хладнокровие и выдержка.
— Правила конкурса таковы, — продолжал вещать в микрофон ведущий, обращаясь к зрителям. — Конкурсантки должны процитировать четверостишие из любого стихотворения известного автора. Можно также напеть куплет из песни, положенной на стихи известного поэта–непесенника. На подготовку одна минута по секундомеру. Одна начинает, другая продолжает — и так до тех пор, пока кто–то из девушек не превысит лимит времени, отведённый на подготовку, или не сдастся. Она и будет считаться проигравшей. Да, ещё: цитировать разные четверостишия из одного и того же стихотворения нельзя. Поскольку в первом туре победила Хорида, начинает Алёна. Прошу, Алёна, по секундомеру… поехали!
Не ожидая, что конкурс начнётся столь внезапно, я поначалу растерялась, но, быстро собравшись, выпалила, практически не задумываясь:
Я спросил сегодня у менялы,
Что даёт за полтумана по рублю,
Как сказать мне для прекрасной Лалы
По–персидски нежное «люблю»?
— Начало положено, Алёна начала с Есенина! — почему–то обрадованно возвестил ведущий и, щёлкнув секундомером, скомандовал: — Хорида!
Выткался на озере алый свет зари.
На бору со звонами плачут глухари.
Плачет где–то иволга, схоронясь в дупло.
Только мне не плачется — на душе светло.
С холодной улыбкой на устах девушка взглянула на меня так, словно хотела съязвить: «Не ты одна знаешь Есенина». — «Ну надо же! Так ты тоже, оказывается, знаешь? — так и порывалась съязвить в ответ я. — Умница! Пойди купи себе конфетку!»
Мы без труда вспоминали Есенина, потом перешли на Маяковского, Лермонтова, Баратынского, Вознесенского… и так продолжалось до тех пор, пока я не поняла, что четверостишия перестают всплывать в памяти сами собой и мне приходится напрягать память. «Чтоб тебя приподняло и шлёпнуло!» — раздражённо подумала я и перешла на Некрасова.
Конкурс длился уже пятнадцать или двадцать минут, но никто из нас не собирался сдаваться. Поначалу внимательные, впитывающие каждую произносимую нами строфу, каждое слово, зрители постепенно расслабились, заскучали, у ларька с напитками выстроилась очередь, что не могло не порадовать засыпавшего от безделья продавца. А мои запасы начали иссякать. Нужно отдать должное Хориде: её поколение часами прожигает жизнь в Интернете и перед экранами телевизоров, на худой конец — читает современную, рассчитанную на массового читателя лёгкую литературу, но чтобы учить или хотя бы читать стихи, да не по школьной программе, а для удовольствия… Она — молодец, за это — уважаю… Так что же предпринять? Девушка хорошо подкована и уверена в собственных силах, а мне бы не помешало каким–то образом поколебать её уверенность в себе. Только так.
Перебрав всё, что когда–то учила в школе и для души, я внезапно вспомнила про сказки. А почему бы и нет? И когда подошла моя очередь, подражая интонациям ведущих детских передач, я продекламировала:
