Моя память очень цепка на детали и мелочи, которых я никогда не забываю, и вот теперь в ней всплыли некоторые моменты нашего с Теларом разговора — тяга волшебников к представителям своей стихии. Душа моментально наполнилась грустью, а сердце неприятно ёкнуло. А я то всё не могла взять в толк, почему меня так тянет к Телару… Теперь всё легко объясняется: я — волшебница, принадлежу кафту Воды, как и он, поэтому нас и тянет друг к другу. Наверное, это не любовь, а происки сексуального пеленгатора. Эх–х–х, осталось добежать до ближайших кустов…
«Не передёргивай. Хорида тоже Вода, но Телара к ней не тянет», — задумчиво произнёс внутренний голос. Казалось, он старался убедить сам себя.
Хорошо, допустим, это не генетика и между нами действительно любовь. Телар заикался о свадьбе, значит, хочу я этого или нет, но мне придётся признаться ему в том, что… что… у нас не будет детей… то есть у меня не будет ребёнка… К сожалению, став волшебницей, я нисколько не изменилась ни физически, ни физиологически и, таким образом, унаследовала свою главную человеческую проблему. Тому подтверждение — обследование, проведённое Вахибом. А Телар говорил, что волшебники зачинают и рождают детей точно так же, как и люди, и бесплодных среди них не бывает… Эх–х–х… Так что шансов на детей, к несчастью, у меня нет. Никаких.
Легко рассуждать о вероятности найти парня, который спокойно отнесётся к моей проблеме и согласится на усыновление чужого ребёнка либо на суррогатную мать, но как быть, если я хочу именно этого конкретного парня, а он не сможет смириться с моей бедой? И потом, Телар — царь, а царю необходимо продолжение собственного рода. Следовательно, в случае с Теларом остаётся один–единственный вариант — суррогатная мать. Только бы он ничего не имел против… Эх–х–х… Ну почему Телар уехал? Стоит ему оставить меня в одиночестве, как в голову тотчас начинает лезть всякая гадость…
Совершенно расстроенная, я медленно поднялась из кресла и направилась в ванную комнату. Не спеша приняв душ и смыв с лица косметику, я вышла в спальню и в нерешительности остановилась около постели. Желудок требовательно заурчал. Ах да, я же не поужинала. Ну и ладно, перебьёшься.
Телевизионный пульт на прикроватной тумбочке привлёк моё внимание. Недолго думая, я стащила с кровати подушку, швырнула её на пол и, прихватив пульт, улеглась животом на толстый, мягкий ковёр. Щёлкнув пультом, я подпёрла щёки руками, примостив локти на подушке, и уставилась в гигантский плоский экран телевизора на стене. Передавали новости — презентабельного вида ведущая рассказывала о трагической гибели нефтеналивного танкера в Карибском море. Очередная экологическая катастрофа. Кадры разлившейся нефти, мёртвых птиц и рыб, покрытых чёрной траурной масляной плёнкой, словно куском льда прошлись по душе, усугубляя и без того не самое хорошее настроение.
Что мы, люди, делаем с природой? Кто дал нам право разрушать то, чего мы не создавали? Будьте вы прокляты, прогресс и цивилизация, уничтожающие природу, уничтожающие в конечном итоге нас самих и беззащитную уникальную планету, на которой мы живём… Как можно гадить там, где живёшь? Даже животные не позволяют себе подобного…
Пытаясь разогнать горькие мысли, я снова щёлкнула пультом и через несколько секунд, забыв про всё на свете, ушла с головой в созерцание самой настоящей сказки. На экране средних лет женщина в круглых очках на фоне высоких гор, поросших буйной растительностью, давала уроки группе ребятишек лет четырёх–пяти по… превращению в птиц. Послушные детки, внимательно выслушав учительницу, один за другим плашмя падали на землю с высокого камня. Но в тот самый момент, когда, повинуясь закону тяготения, они должны были расквасить себе носы или посадить на лбу шишку, ударившись лицом о твёрдую поверхность, дети внезапно превращались в белых голубей и вспархивали в небо. От восторга у меня в который раз за два прошедших дня округлились глаза и неприлично раскрылся рот — вот это да! На память сразу же пришли строки из русской народной сказки: «Ударился Финист — ясный сокол оземь и превратился в добра молодца…» Вах… и это правда…
Словно заворожённая, следила я за манипуляциями на экране, постепенно мысленно улетая вместе с голубями в любимый мир сказок — мир Бабы–яги, Ивана — Царевича и Кощея Бессмертного. Какое–то время спустя мои руки, подгоняемые отяжелевшей головой, начали постепенно опускаться, пока полностью не легли на подушку; голова прикорнула сверху, ресницы окончательно сомкнулись, и я уснула…
ДЕНЬ ДЕВЯТЫЙ. Зелёные мухоморы
Крадучись, я продвигалась между деревьями, прислушиваясь к каждому шороху и постороннему звуку. Сказочный лес становился всё гуще и темнее. Вековые деревья, стволы которых возможно было обхватить, лишь взявшись за руки втроем, закрывали кронами не только солнце, но и небо. И хотя, по моим подсчётам, был всего лишь полдень, сумрак стоял такой, словно день клонился к закату.
Беспокойство нарастало — я уже давно не слышала ни голосов домашних животных из подсобного хозяйства Силантия, сопровождавших меня в начале пути, ни голосов птиц или иных обитателей леса. Тишина. Нервирующая тишина, холодящая душу. Я обратила внимание на то, что исчезла трава. Вокруг — лишь мрачные стволы деревьев, крепко засевших в чёрно–серой, богатой перегноем земле, да несметные полчища красных мухоморов.
И зачем я только предложила Силантию свою помощь? С моим–то топографическим кретинизмом… Ума не приложу, где искать эти зелёные мухоморы, а когда найду, как отыщу дорогу домой? Кругом ни единой тропинки — ни звериной, ни протоптанной ногами человека.
«Но Силантию нужна была твоя помощь, — возразил внутренний голос. — Зелёный мухомор — необходимый ингредиент волшебной настойки, а живёт он всего три дня».
«Да знаю я всё… Просто ною… Сама виновата — нужно было какие–нибудь ориентиры примечать или зарубки оставлять, но… деревья жалко было».
«Ладно, не паникуй, что–нибудь придумаем», — неубедительно заверил меня внутренний голос.
«Эх–х–х… уж ты придумаешь. У тебя точно такие же проблемы с ориентированием на местности, как и у меня».
Я продвигалась всё дальше и дальше, рыская глазами по сторонам. А Закон Подлости, как всегда, торжествовал — ни намёка на зелёные мухоморы. Если бы об их существовании мне рассказал не Силантий, а кто–то ещё — ни за что бы не поверила, поскольку сызмальства хожу в лес за грибами и никогда не находила ни единого зелёного мухомора — уж об этом я бы не забыла. Но Силантию верю. Сказал: существуют, значит, существуют, потому я и здесь. Тьфу ты…
Странно, почему здесь не попадаются другие грибы? От этих красных шляпок с белыми пятнышками уже в глазах рябит.
Остановившись и крепко зажмурившись, я потрясла головой, стараясь «перезагрузить» зрение, порядком утомившееся от красноты. Когда я вновь открыла глаза и, проморгавшись, огляделась по сторонам, мой взгляд упёрся во что–то маленькое и зелёное, окружённое морем красного.
«Йес! Это он, мухомор! — возликовал внутренний голос. — Если есть один, то неподалёку должны быть ещё. Значит, скоро домой. Уф–ф–ф».
