* * *
Грэм был в бешенстве. Кровь грохотала в ключицы, раздувая артерии. Он пытался ровно и глубоко дышать. Не выходило. Так вывести его из себя не удавалось пока никому. Разве отец… Да нет. И отец так не мог. Потный тощий дрэкран! Выставить вон и никогда больше не знать и не видеть!
О выдержке Грэма ходили легенды. А тут… Дрэк!!! Он сложно ругнулся. Смазливая, эгоистичная пустышка со сфабрикованным эфиром апломбом! Понятно, конечно, что она решила так его поддеть. Намеренно желая оскорбить. Непонятно, за что? Не он разве спас её дрэкранову задницу, а теперь ещё и сестру? Грэм запустил руку в волосы и потом резко дёрнул вниз, не в силах сладить со злостью. Повернулся было из комнаты прочь, поставить дерзкую выскочку на место или просто вышвырнуть вон. В конце концов, она в его доме. Остановился. К дрэку всё! Не ему оправдываться и унижаться перед этой, хоть и Сневерг?
Наверняка это вчерашняя его минутная слабость так сыграла. Точно. Что ж. Он будет внимательнее впредь и больше этого не допустит.
Кто же мог подумать, что строптивая особа поведёт себя так мужественно, решительно и серьёзно, что это тронет даже его ледяное сердце?
Ледяное до оплесневения. Работа и окружение очень к тому располагали. И он продолжал черстветь, иногда, очень редко, недоумевая, зачем же в академии их учили музыке и танцам. Понятно, что задания бывают разной глубины, но ведь курирующие настаивали, что и то и другое умение просто жизненно необходимо абсолютно любому офицеру. Грэм не спорил. Однако проверить это возможности, к счастью или к несчастью, не представилось. Ни разу. То ли задания были не те. То ли жизнь.
И ночью… дрэкран её побери, эту самую ночь! Он даже подумал, что был бы совсем не прочь изобразить парочку не самых сдержанных па с тоненькой блондинкой, которую держал в то мгновение в руках и которую пришлось почти раздеть в своей собственной постели. Она вырубилась (естественно, не без помощи) прямо на его глазах, в кресле, едва не опрокинув на себя остатки кофе. Он чудом, точнее, рефлексами, успел поймать чашку. А так пришлось бы раздевать полностью.
Тяжело ему далась прошлая ночь.
Грэм поднял голову и глубоко вздохнул, кажется, успокаиваясь.
На ней был чёрный и слишком обтягивающий термокостюм. Настолько слишком, что он мог легко различить цветочный рисунок кружев под ним.
Мужчина шумно втянул воздух носом. Он снова чувствовал подступающее раздражение. Бедлам совершенный.
Хотя чего ещё было ожидать от смазливой, взбалмошной звезды, скачущей из страны в страну за сенсацией. Только вот он, Грэм, её сенсацией не станет.
Он работал уже больше половины дня, закрывшись в кабинете. План операции был закончен, трижды проверен и дважды утверждён. Грэма волновали детали. Детали всегда были очень важны. К примеру, какого года выпуска будет локомотив. Или кто из диспетчеров будет в этот день на дежурстве. Состав семьи машиниста, вернее, отсутствие таковой. Наличие металлических заграждений на переездах. Деталей были тысячи. Автоматический анализатор не мог предусмотреть всё, проработать человеческое отсутствие логики, форс-мажор и простую глупость. Это должен был сделать Грэм.
Девчонка вела себя тихо, и он почти забыл о ней. Пока из-за двери к нему не проник запах. Пахло едой. Чем-то очень простым и невыразимо вкусным. Мужчина поморщился и свернул расчёты. Поднялся, тряхнул головой, прогоняя усталость, разминая затёкшие мышцы. Шагнул к двери и, распахнув, чуть не налетел на Карри. Та стояла, опустив голову и подняв кулачок вверх, намереваясь постучать. Замерла на миг, хлопая растерянно яркими, тёмно-серыми глазами. Да и он тоже хорош, отшатнулся слегка даже.
Она нашлась первой.
— Пойдёмте обедать, — произнесла так холодно, что, если бы не его армейская выдержка, аппетит отбила бы точно.
Грэм ответил не теплее:
— Благодарю, — и направился к столу.
— Я позволила себе воспользоваться только этим, извините, — она указала на стол чётким, коротким жестом, и Грэм косо улыбнулся одной половиной лица.
— Не стоило беспокоиться, — подчёркнуто вежливо ответил ей, — тем не менее, спасибо. Надеюсь, это не сильно вас обременило.
— Послушайте, прекратите, наконец! — не выдержала Карри. — Мне очень жаль, что так вышло. И раз уж мы вынуждены терпеть общество друг друга, умоляю, давайте не будем ссориться, — и добавила тихо: — Иначе я вас убью.
Грэм коротко дёрнул уголками губ.
— Или я вас.
— Вот и договорились. — Карри выглядела взволнованной и немного беспокойной.
Она надела футболку, что он ей приготовил (надо же ей было в чём-то ходить), как платье поверх своих невероятно обтягивающих термобрюк, и, кажется, на ней был его, Грэма, ремень, обёрнугый вокруг талии вдвое. Тонка и подвижна. Ничего не скажешь. Маленькая Сневерг. У них все женщины были маленькими. Волосы — в косу и заправлены под футболку тоже, как вчера. Так, что не поймёшь, какой они длины. Да и какая ему разница?
Карри подняла тарелку с хлебом передать ему, и Грэм застыл против воли. Футболка была чересчур большой, и слишком широкий рукав открывал глазу вызывающе белое кружево. Он видел. Тот самый рисунок, вот только взгляд его задержался совсем не на нём.
Тихо ругнулся, поднялся рывком, прежде чем она могла бы заметить. Пробормотал что-то о том, что вспомнил о важной детали, которую упустил. Схватил тарелку, громче, чем хотел, рявкнул:
— Поем в кабинете, — и, задержавшись у двери, не оборачиваясь, добавил: — Спасибо.
Грэм ругался долго, цветасто, искренне и про себя. Что именно так сыграло, злость или её вызывающее поведение, ему было неясно. Воображению же было на истину плевать, и оно ехидно подбрасывало самые откровенные виды и позы с маниакальной регулярностью.
Какая уж тут еда? Грэм в бешенстве несколько раз с силой сжал и разжал кулаки. Как? Как такое было возможно? Самое глухое и безопасное место в Союзных Землях, где его не должен был найти и побеспокоить никто! Селяне не в счёт, для них был Тэрри. Рэман уверял, что позаботился об этом лично. Вот уж действительно человеческий фактор. Бесконечный, внеплановый — совершенно дурацкий бедлам.
Он пригляделся к тарелке. Жареная картошка. Рассыпчатая и мягкая, с коричнево-золотистой корочкой. Грэм горько усмехнулся. Это не могло быть правдой. Такое количество противоречий и точных очередей в цель за раз просто не должно было вместиться в одно маленькое недоразумение — Сневерг. Он в очередной раз оскалился и всё-таки принялся есть.
Из комнаты сегодня Грэм почти не выходил.
* * *
Вот честно, не поняла, что это сейчас было. Ну, обиделся этот солдафон, но я же извинилась. Да и не хотела я его оскорблять вовсе. Ну, сорвалась утром, ну, истеричка. Ну, устала просто, нанервничалась. Понимаю, что не оправдание. Но и он тоже хорош. Пристал со своими допросами и предрассудками. И я. Прощения попросила. Еды приготовила. Что ещё-то надо? Мой опыт, скудный, впрочем, убеждал: этого — более чем! Нет, есть ещё одно, конечно. Но здесь, простите, не тот случай, чтобы пользоваться таким средством. Да и не настолько мне его прощение нужно. Пфыкнула шёпотом в сторону.
