— Но я…
— Что?
— Ничего.
Лимон вышел. Его трясло.
Он едва не убил маленького поганца.
Дальше было не лучше. Тренера никто не видел, толстенькая Мьеда не могла подняться с койки, одна машина ночью исчезла, а с нею двое поваров и двое воспитателей, медсестра Гента спала каким-то страшным сном (с полуприкрытыми веками — потом она несколько раз являлась Лимону в кошмарах), и только в штабной палатке Лимону попался единственный что-то соображающий взрослый — тот самый, который вчера искал медпункт. Сейчас он сидел за столом и массировал пальцами виски.
— Вы кто? — замученно спросил Лимон.
— Я? — тот приоткрыл глаза. — Теперь уже сам не знаю. Ехал сюда, чтобы организовывать досуг… старшим вожатым, что ли. Забыл, как называется. Меня зовут Дачу. Дачу Трам. А вы, молодой человек?..
— Я — Джедо. Мы ещё с вечера договаривались с тренером Силпом…
— Боюсь, что ваши договорённости… того.
— То есть?
— Я его связал и вкатил успокаивающего. До вечера он вряд ли очнётся.
— Почему? То есть зачем?
— Он пытался меня задушить. Подушкой. Говорил, что это я всех отравил. Слушай, Джедо, ты понимаешь вообще, что происходит?
— Говорят, бывает такой газ…
— Вот и я так подумал. Но что теперь делать? Ждать?
— А вы сами — как?
— Если скажу, что хорошо, ты мне поверишь?
— Но вы хоть что-то…
— Спасибо. Хотя должен сказать, что более мерзко я себя чувствовал раза два в жизни. И оба раза это было следствием… Ну, в общем, были причины. А сейчас? Газ, говоришь?
— Наверное. А что ещё?
— Не знаю. А ты сам как?
— Сейчас сносно. Ночью было… совсем плохо.
— Понятно… то есть ни черта не понятно, но… как-то так. Какие у нас планы?
— А связь с городом есть?
— Нету. Ни по проводу, ни по радио.
— Надо ехать за помощью. Мы с тренером, собственно…
— Ну да, ну да… Надо ехать. Мы с тобой? Ты умеешь водить машину?
— Только аккумобиль. С бензиновым — не умею.
— Плохо. Потому что я тоже не умею.
— Ничего себе.
— Так вот сложилось.
— Ладно. Я знаю, кто умеет. А вы знаете, у кого ключи от оружейки?
— Знаю. У меня.
— Тогда выдайте мне мою винтовку. Она там, под замком.
— Хорошо… Тогда слушай, Джедо… Мне, наверное, не следует ехать. Похоже, я тут единственный взрослый, кто хоть немного соображает. Так?
— Ну… в общем, да. Мы с Порохом смотаемся за подмогой и вернёмся. А вам я в помощь оставлю своих, годится? Ребята проверенные. Кстати, и их оружие тоже под замком хранится. Идёмте?
— Да-да. Пойдём. Проклятая голова… Так хотелось застрелиться, ты не поверишь…
Оружейная палатка снаружи была цела. Но с дверцы клетки кто-то сбил замок. Все ящики стояли грубо взломанные. Винтовки почему-то валялись на полу…
Когда Лимон поднял одну, он сразу понял, в чём тут дело. Это была воздушка. Всё, что завезли для тира — были воздушки.
Ну и, конечно, тот ящик, которому Лимон, Порох и Костыль (и наверняка кто-то ещё, потому что Лимон, когда вечером ставил свою винтовку, мельком подумал, что свободного места почти нет) неосторожно (ну, что значит неосторожно? — по требованию начальника лагеря) доверили своё оружие, был разбит и пуст.
— Проклятье, — сказал Порох; он сразу взмок и побледнел так, что порошинки на лице сделались чёткими, как чернильные точки на бумаге. — Если бы не ты со своим лосем…
— Это был не мой лось, — сказал Лимон. — Всё равно извини. Кто мог знать.
— Ладно. Я думаю, раз такие дела — мне отец свою даст. Да и вообще…
Он поводил по зубам костяшками пальцев, хотел что-то добавить, но не стал.
— Думаю, накрылся лагерь, — сказал молчавший до сих пор Маркиз. — Ещё эти звери… Заберут нас обратно, и все дела.
— Скорее всего, — сказал Лимон. — Ладно, Маркиз, ты теперь у нас основная огневая мощь, прикрывай Сапога. Держитесь плотно. Мало ли что. Мы постараемся мигом. Туда и обратно.
Народ уже вылез из палаток, бродил хмуро и пока ещё растерянно. Но кто-то же забрался ночью в оружейку… Это не давало Лимону покоя, но он себя успокаивал: скорее всего, оружие забрали сбежавшие взрослые, чтобы не допустить дурацкой пальбы… а может, они и не сбежали вовсе, а поехали на охоту, ведь еды осталось всего ничего — только то, что не успели разгрузить из машины, — да и готовить не на чем, весь запас дров сгорел вместе с кухней и кладовой…
Он даже почти поверил в это.
Для экспедиции выбрали тот же грузовичок, на котором — как давно это было! — ездили по фермам. Порох проверил бензин (хватит в одну сторону, там заправимся), попинал колёса, забрался в кабину, стал подгонять сиденье по высоте. Лимон и Костыль терпеливо ждали. Потом подошёл лысый Дачу, а следом за ним — Илли, в другом платке и одетая по-горски — как бы в нескольких тонких разноцветных платьях, надетых одно поверх другого. В руках у неё была сумка.
— Я с вами, — сказала она.
— Зачем? — пожал плечами Лимон.
— Это еда и чай, — она будто не слышала вопроса.
— Хорошо, — сказал Лимон. И повернулся к Дачу:
— Вы осторожнее тут, ладно? Кто-то же спёр оружие. Вряд ли на сувениры.
— Конечно, — сказал Дачу и приподнял свитер. Из-за пояса торчала рукоять пистолета.
— Всё равно, — сказал Лимон.
— Возвращайтесь быстрее, — сказал Дачу. — И обязательно с подмогой.
Лимон кивнул.
За спиной надрывно взвыл стартёр, мотор чихнул, подёргался — и заработал ровно.
— Садитесь, — сказал Порох.
Лимон и Костыль забрались в кузов, Илли села рядом с Порохом. Брезентовый верх кабины был убран, разговаривать можно было свободно. Только пока не хотелось.
Порох плавно добавил газу и отпустил сцепление, и машина с каким-то облегчением, будто застоялась, покатилась вперёд.
Лимон оглянулся. Лагерь выглядел отсюда неопрятно и жалко. Конечно, ничего не успели сделать, но всё-таки… К Дачу подошли несколько ребят, о чём-то, наверное, спросили. Он ответил. Все сначала посмотрели вслед машине, потом повернулись и пошли к палаткам. Очень медленно и бессильно.
Да что же это всё-таки с нами со всеми было?..
Глава восьмая
— Ты как? — спросил вдруг Костыль. Встречный ветер трепал волосы и вроде бы бодрил.
