– Прошу прощения, мне пора, – Калистратов заторопился.
– Передавайте привет Женечке, – ехидно сказал Илья. – Ну и дела, блин! Глашка, оказывается, ты вовсе не дура. Ухитрилась совместить, что называется, приятное с полезным. И себе, и подружке помогла. Подставила Лилю, чтобы освободить дорогу для моей маман, лелея мечты о своем личном вернисаже в лучшей галерее мира. И подсобила близкой подружке Женечке избавиться от ненавистного братишки Сашеньки, чтобы дядюшка ее, родимую, взял под свое крылышко и одну ее опекал. Я фигею, дорогая редакция! – почесал макушку Илья.
Никита молча вышел за дверь, вернулся, держа под мышкой свернутые в трубочку полотна и обломки багетов.
Огонь в камине полыхнул ярко, с жадностью пожирая масляный холст и лак на древесине.
Глаша молча смотрела, как исчезают в языках пламени ее творения. На ее удивленном лице играли блики, в глазах плескалось отчаяние.
– Пошла отсюда вон, – сквозь зубы процедил Никита. – У тебя есть минута, чтобы собрать свои пожитки.
– Что же, нам тоже пора, – сказал Лоренце и поднялся. – Пойдемте, Марусенька, домой. Думаю, что Калистратов сам разберется со своей племянницей. Это, как говорится, их личные семейные разборки. Что касается сделки… – Веронезе сделал паузу. – К сожалению, друзья мои, совет директоров никогда не одобрит моего решения назвать партнерами две компании сразу. А я не могу остановить свой выбор на какой-то одной. Компания Никиты Андреевича и компания Анжелики одинаково достойны называться моими партнерами. Выбрать какую-то одну было бы несправедливо.
– Понимаю, – кивнул Никита.
– Что же поделаешь, значит, не судьба, – сказала Анжелика. – Всего хорошего, синьор Веронезе.
– Удачи, – сказал Никита.
– До завтра. Жду вас у себя в офисе, чтобы обсудить возможность слияния ваших компаний в одну, – сказал Веронезе, подмигнул и пошел к выходу, держа под локоток Марусю.
– А как же Бесов? – спросил Никита.
– Бесов? – с недоумением спросил Веронезе. – Думаю, ему сейчас не до нас…
Эпилог
Он встал на колени, приподнял девушку за плечи и со всей силой встряхнул: голова ее запрокинулась, рот приоткрылся, обнажив белоснежные зубы. Из уголка ее глаза выкатилась слеза, побежала к виску и исчезла в мокрых светлых волосах.
– Не плачь! – закричал он, опустил ее обратно на пологий влажный камень, схватил за запястье, прислушиваясь к пульсу, – разозлился, отбросил руку и с размаху ударил девушку по щеке, потом еще раз и еще раз. Он бил и никак не мог остановиться: голова ее от ударов моталась из стороны в сторону, как у тряпичной куклы, один глаз закрылся, другой, словно подглядывал за ним, смотрел с упреком – он снова пощупал пульс. – Прости, прости… Все. Все. Все! – зашептал он, тяжело дыша, уложил ее голову ровно, заметил на своей ладони кровь, в панике вытер руку о мох и глубоко вдохнул несколько раз, чтобы избавиться от приторного ощущения дурноты. Отпустило, лишь пальцы рук все еще неприятно немели и не слушались. Он растер ладони, помассировал пальцы, закрыл девушке глаза, смахнул прилипшие прядки волос с лица, аккуратно уложил ее руки вдоль тела, сел рядом и долго смотрел на луну, пока она не утонула в темной зелени сосен на противоположном скалистом берегу озера.
Оставлять девушку одну ему не хотелось, но встало солнце, разлилось по озеру кровавыми кляксами, окрасило пурпуром валуны и скалы, поманило его к себе. Он склонился над девушкой, поцеловал в холодные губы, поднялся, спустился к кромке воды и пошел солнцу навстречу, чтобы ослепнуть и навсегда погрузиться в темноту.
Вика очнулась от звериного крика, потрясла головой и огляделась. Она лежала на полу бани. Рядом хрипло стонал Бесов, глаза его были закрыты. Сева снова закричал. Она подползла к нему и потрясла за плечо.
– Бесов! Бесов! Ты что орешь? Ты что, помираешь? Не умирай, слышишь! Где я еще такого мужа, как ты, найду? Нигде, ты один такой во Вселенной! – Он приоткрыл глаза. – Тебе очень больно? – спросила она, задыхаясь от слез и не зная, что предпринять.
– Не-а, – улыбнулся он.
– А чего орал тогда?
– Кошмар приснился. Я тебе потом как-нибудь расскажу.
– У тебя кровь, – сообщила Виктория.
– Ерунда, – улыбнулся Сева. – Меня прикладом автомата по хребтине приложили, я грохнулся на пол, на осколки стекла, и поцарапался малость. Потом меня перевернули и связали. Я лежал, лежал – и уснул. Может, развяжешь? Все затекло, сил нет. По печени, видно, тоже приложили, и по почкам, но этого я уже не помню. Просто испытываю некоторый дискомфорт, – намекнул Сева.
– Тебе еще по морде прикладом приложили, и, похоже, не один раз, – доложила Вика, внимательно оглядывая повреждения на его физиономии. – Ты сейчас в самом деле на мавра похож, вся морда синяя.
– Ты тоже совсем не красавица.
– Ага, мне нос, кажется, сломали, – вздохнула девушка. – Болит, собака, и на ощупь как у Сирано. Куда я теперь с таким шнобелем? А что за кошмар тебе приснился? Очень страшный?
– Уже нет. Из жизни кошмар. Девушка у меня была. Пошли мы с ней купаться ночью на озеро. Я на берегу остался, а она нырнула, и как-то неудачно нырнула. Темно было. Я пока сообразил, что она все почему-то не выныривает, пока обнаружил ее в воде… Долго искал, никак найти не мог. Потом на берег ее вытащил, но уже было поздно. А нос твой починим, не волнуйся. Развяжи меня только поскорее.
– Кошмар! Она утонула? – спросила Вика.
– Она ударилась головой о камень, когда ныряла. Только я это не сразу понял. Пытался ее откачать, искусственное дыхание делал, по щекам бил, тряс ее, а пульса все нет. Как придурок себя вел. Она уже давно умерла, а я ее все тряс и тряс. В невменяемом состоянии находился. Потом только кровь увидел и сообразил, что случилось.
– Это с тех пор ты кровь не переносишь?
– Да спокойно я к крови отношусь. Просто вы с Кариной на меня так смотрели… как на идиота. Вот я и ляпнул.
– Какой ты глупый, маврик, – улыбнулась Вика. – А потом что было?
– Ничего не было. Я уехал из города в Карелию, лес валил. Винил себя в ее смерти, не мог с этим жить. А потом случайно с Веронезе познакомился, и он меня к себе взял. Я в Италию уехал, а потом он послал меня в Москву. Однажды я спустился в метро и увидел на перроне девушку. Она была так прекрасна – глаз не оторвать, и вдруг… Если ты меня сейчас же не развяжешь, то я повторю подвиг Карины, – взмолился Бесов.
– А она что – какой-то подвиг совершила? Во дает! – заинтересовалась Виктория. – Погоди, что ты сказал?
– Больше терпеть не могу! – взвыл Сева.
– Да я не о том, – отмахнулась Вика. – Ты говорил о девушке в метро. И чего?
– Ничего. К несчастью, я эту девушку спас от смерти и теперь за нее в ответе на всю жизнь. Правда, она оказалась дурой!
