Уже немолодая, но ещё красивая женщина шла вдоль стоящих, как солдаты на плацу, наложниц. Её внимание привлекла Таиса, может тем, что из любопытства не опустила глаза, а может потому, что была новенькой. Или же потому, что была очень красивой, и старшая жена почувствовала в ней возможную соперницу. Таиса перед визитом к Юсуфу аб Брухуту постаралась на славу – умело наложенный и магически закреплённый макияж (так чтоб его нельзя было смыть) сделал просто красивую девушку – необыкновенной красавицей.
– Ты, – ткнула пальцем в грудь Таисе старшая жена халифа Улумана, – как тебя звать?
– Как будет угодно госпоже, – ответила Таиса, как её научили лютецкие девушки. Ответила, нарочно коверкая слова, словно плохо знала язык. Хозяйка гарема криво усмехнулась:
– Госпоже угодно показать тебе твоё место, замарашка! Я тебя так и буду называть – Замарашка! Мне говорили, что ты тут придумала новые танцы и поёшь не так, как должна петь покорная невольница! Так вот, я хочу на это посмотреть! Показывай!
Тут взгляд старшей жены упал на наложницу из её гарема, усмехнувшись, женщина приказала Таисе, при этом показывая и на лютенок:
– Она тоже пускай танцует и поёт! Все танцуйте и пойте, ну?!
Таиса стала танцевать, задавая темп, если это и было что-то среднее между танцем живота и канкана, то в наихудших, наименее зрелищных проявлениях. Был не только танец, была ещё и песня под стать танцу – медленная и визгливая, Таиса старалась, а лютенки поняли опасность визита старшей жены и вовсю подыгрывали своей музыкальной наставнице. Молчали и евнухи гарема аб Брухута, может, они и поняли, что делает Таиса, но вмешиваться не желали (возможно, боялись гнева старшего евнуха, а возможно, и жены халифа).
– И этим старый Юсуф хотел привлечь внимание повелителя? – усмехнулась старшая жена. – Не впечатляет, скорее наоборот! За это и будете наказаны! Начинайте с замарашки!
Старшая жена хотела показать свою власть и возможность распоряжаться судьбой наложниц, пусть и из чужих гаремов. А то, что повод для наказания смехотворен – это ерунда! Главное, наказать, вернее, показать, что она это может безнаказанно делать!
Повинуясь команде своей госпожи, два чёрных невольника схватили Таису, сорвали с неё ту скудную одежду, что на ней была, и бросили на топчаноподобный диван. Били широкими ремнями, так чтоб не оставлять явно видимых следов. К назначенным двадцати ударам старшая жена приказала добавить ещё десять. Таиса сначала не поняла – почему? А потом догадалась, во время экзекуции она молчала, а должна была бы кричать. Но сейчас Таиса не знала, что делать, вроде после такого количества ударов – она уже не в силах кричать. Застонав, девушка имитировала потерю сознания. Её переложили на соседний диван, а старшая жена указала на ту лютенку, что возможно была принцессой, показала именно потому, что та была красивой.
– Пятьдесят ударов! – последовал приказ хозяйки гарема. Таиса, чуть приоткрыв глаза, увидела, как у девушки задрожали губы – судя по той реакции, что ожидали от Таисы, даже двадцать ударов вынести было очень трудно, а пятьдесят должны были убить девушку. Словно подтверждая догадку Таисы, старшая жена произнесла, обращаясь к девушке:
– Замарашка перед тобой получила хороший урок, если она выживет, то будет знать, кто здесь хозяин. А ты послужишь примером того, что будет со слишком гордыми!
Таиса поняла, что эту девушку старшая жена, увидев в ней возможную соперницу, хочет забить до смерти, и скорее всего, в назидание новенькой. Разбираться, кто из этих троих принцесса Изабэль не было времени, возможно, именно её положили на освобождённый от Таисы топчан. С девушки, как и с Таисы, сорвали одежду, и невольники собрались приступить к порке.
– Не так быстро. И зачем же одежду рвать? Ведь она халифу недёшево обошлась.
Невольники и старшая жена с удивлением смотрели на поднявшуюся, избитую до полусмерти девушку. Явных синяков и тем более кровоподтёков на ней не было, всё-таки евнухи старшей жены бить умели – сказывался большой опыт, но эта девушка не то что встать – сесть бы сама не смогла, а она стояла и улыбалась! После такой порки она должна была неделю лежать, перед тем как смогла бы встать, если бы вообще смогла это сделать. Первой опомнилась хозяйка гарема, она закричала, скорее, завизжала, показывая на Таису:
– Что смотрите! Бейте её!
Один из чёрных рабов, который стоял ближе, ударил Таису своей широкой плетью. Девушка перехватила ремень и, сильно дёрнув его, опрокинула невольника, добавив ему ногой. Тот упал, несколько раз дёрнулся и затих. Второго, как и третьего, Таиса уложила короткими тычками. На визг старшей жены в комнату ворвались двое охранников, вооружённых мечами. Возможно, это тоже были евнухи, ведь они были внутри гарема, а не снаружи. Подскочив к Таисе, один из них рубанул девушку мечом. Таиса зажала опускающееся на неё лезвие ладонями и ударила охранника ногой. Но била не туда, куда обычно бьют мужчин, а в живот. Охранник, охнув, упал. Второй, видно, не такой смелый, а может, его впечатлила быстрая расправа с товарищем, выставив перед собой меч, стал осторожно приближаться. Таиса кинула в него меч, и пока тот его отбивал (настолько быстро двигалась девушка), шагнула к визжащей старшей жене и свернула ей шею, пояснив застывшему охраннику:
– Не люблю шума, да и девушек жалко, она потом на них свою злость вымещать будет.
Затем свернула шею и ему. Повернувшись к замершим наложницам, скомандовала:
– Быстро по своим комнатам и там затаиться, если жить хотите!
Наложницы с визгом бросились вон из комнаты, Таиса пожала плечами – зачем визжать, когда ничего же не угрожает? Если бы она хотела поубивать этих дур, то сделала бы быстро и молча, а не выгоняла бы, привлекая ненужное внимание, ведь снаружи обязательно кто-нибудь из евнухов отирается, сам вряд ли полезет, а вот воинов позвать… Но и воины, если они не евнухи, в помещения гарема не пойдут, будут ждать вне этих гаремных лабиринтов у выходов, этим и хотела воспользоваться Таиса, выбрав необычный путь отхода. Лютенкам она приказала раздеть убитых евнухов и надеть их одежду:
– Одежда наложницы будет привлекать лишнее внимание в городе, а так… Ну идёт группа евнухов по своим делам.
Девушки вместо того, чтоб сделать сказанное Таисой, замерли. Хоть это было всё сказано на лютецком (то, что Таиса знает лютецкий, они знали из её песен), но никто лютенок и не пошевелился. Видно, евнухов они боялись больше, чем так неожиданно проявившей себя Таисы. Таиса вздохнула, поудобнее перехватывая мечи, отобранные у евнухов-воинов, и решила играть в открытую:
– Я не лютенка, я капитан второго ранга альбионского флота! Послана королём Георгом Восьмым, спасти его невесту, принцессу Изабэль! Здесь я нашла всего трёх лютенок, кто из вас Изабэль разбираться мне некогда. Поэтому пойдёте все трое! Ну! Живо одеваться!
Лютенки засуетились, не столько выполняя приказ Таисы, сколько мешая друг другу, а самая невзрачная из них (серая мышка – как окрестила её Таиса) почему-то залилась слезами. Таиса, перестав обращать на девушек внимание, резко развернулась к двери, в большую комнату ворвались вооружённые кто чем евнухи. Их было не менее десятка, но чтоб с ними расправиться, девушке, бившей обеими руками, хватило пяти ударов сердца. Смертельные удары были не только выпадами, но и возвратными движениями. Видно, эта демонстрация определённых умений убедила лютенок, и они начали суетливо стаскивать с убитых евнухов-прислужников старшей жены одежду. Делали они это, по мнению Таисы, слишком медленно. Но она не стала их подгонять, а выскочила из комнаты, услышав шум за дверьми. Там снова были евнухи, вооружённые мечами и, судя по тому, как их держали – эти драться умели. Но это не помогло и этим служителям гарема, расправа с ними была столь же стремительна, как и с предыдущими. Таиса вернулась в комнату и закрыла за собой дверь, заклинив её какой-то кушеткой, для надёжности ещё и придвинув тяжёлый сервант, чем вызвала изумление уже одевшихся девушек, сама-то она была ещё раздета. Решив, что одеваться будет долго, она подхватила одежду одного из евнухов (снятую для неё лютенками) и перебросила её продолжающей плакать, серой мышке:
