– Ты говоришь о Джеффе?
Дел удивился:
– Ты признаешь это?
– Я работала экономкой и няней у парня по имени Джефф Бервелл после смерти его жены. Я была там недолго – случился пожар.
– Ники Джералдс?
– Фамилия моего мужа, – солгала она. – Я еще использовала ее, хотя развод почти завершился.
Мгновение Дел выглядел неуверенным.
– Ты была замужем?
– Да.
– Ты никогда об этом не упоминала.
Ники нахмурилась:
– Это не был счастливый брак. Он мне постоянно изменял. И обращался со мной, как с мусором. Я не люблю говорить о той жизни. Это стыдно и больно. – Она посмотрела на пистолет. – Пожалуйста, убери это. Ты меня пугаешь.
Дел не опустил пистолет, но сместил несколько влево: теперь ствол смотрел в сторону приборной панели.
– Дарби сказал, все парни в Теннесси были уверены, что ты просто обманываешь Джеффа. Пытаешься заставить его предать семью и сдать их ФБР.
– Это безумие. Боже мой, Дел! ФБР? Да ты знаешь, какие головорезы работают на ФБР? Мы ведь уже говорили об этом?
– Говорили? – Его взгляд снова стал подозрительным. Ники поняла, что снова теряет его доверие. – Чем ты занимаешься с твоими приятелями из ФБР, собираешь на меня информацию? Держишь меня за болвана, верно? Достаточно пару раз полить грязью правительство, мило улыбнуться, надеть обтягивающую блузку и узкие джинсы, и тупые дикари купятся на что угодно. – Его голос опустился до рева. – Верно?
Ствол пистолета снова уперся ей в грудь.
– Нет! Боже, Дел!
Она отпрянула, видя, что Дел по-настоящему разозлился на нее. В его глазах вспыхнул гнев. Пассажирская дверь открылась, и Ники выпала бы из маши ны, если бы не ремень безопасности. Сзади ее подхватила пара рук. От того, кто поймал ее, пахло беконом и гренками. Ники вырвалась из удерживающих ее рук и повернулась. Перед дверью стоял Тревор Колли с легкой улыбкой на губах.
– Не ожидала меня увидеть?
Ники уставилась на него, не понимая, что здесь делает владелец закусочной?
– Не понимаю.
Он покачал головой:
– Ты думаешь, Ники, что видишь людей насквозь. Ну да, Дела ты сразу раскусила. Поняла, что нужно иметь с ним дело, если хочешь попасть в эти круги, верно? Потому что он чуть умнее и влиятельнее других. Прирожденный лидер, не так ли?
Пульс застучал в голове у Ники, когда она смотрела на мужчину, с которым работала несколько месяцев, ничего не подозревая.
– Ты же ненавидишь Горную Пехоту.
– Правда? – Его улыбка стала еще шире. – А может, я просто хотел, чтобы ты в это поверила?
– Зачем? – спросила она. – Ты пытался меня подставить? Зачем тебе это нужно? Чего ты хочешь от меня? – Она перевела взгляд с Тревора обратно на Дела. – Существует ли вообще твой друг, который нуждается в медицинской помощи?
– Существует, – ответил Тревор, – но это не лидер Горной Пехоты, дорогуша.
– Тогда кто?
Тревор кивнул в сторону вагончика. Из открытой двери вышла женщина, она держала за руку маленького мальчика лет четырех или пяти. Ребенок был бледным и худым, слишком худым, под глазами синели темные круги.
Женщина посмотрела на мужчин с винтовками и подвела ребенка к краю крыльца. Это была высокая стройная женщина лет тридцати, тоже бледная и изможденная. Она подняла воспаленные глаза и с отчаянием посмотрела на Ники.
– О, Тревор, – прошептала Ники, сердце у нее защемило. – Это твой сын?
– Мой сын, – тихо ответил он. – Так что меня, на самом деле, не волнует, на кого ты работаешь. Или почему. Теперь ты работаешь на меня. И ты останешься здесь и сделаешь все, чтобы помочь моему мальчику.
Глава 16
День был необычно теплым для середины февраля в горах. Но в глуши леса ветви вечнозеленых деревьев преграждали путь теплым солнечным лучам. Хорошо, что у Джона Бартоломеу в грузовике лежала запасная куртка. Особенно же Далласу повезло, что он носил обувь на полразмера меньше, чем его благодетель, благодаря второй паре носков они стали ему совсем впору. Рукава рубашки и брюки, которые Ники купила в комиссионном магазине, были коротковаты, в остальном одежда подходила по размеру и неплохо согревала Далласа, пока они с Джоном пробирались через сухой подлесок в сторону мигающих красных огней, обозначающих метоположение Ники на карте GPS.
Позаимствованный револьвер «смит-вессон» в кобуре, сунутый за пояс, был залогом того, что Далласу не придется вступать в борьбу с голыми руками.
Джон остановился и вытянул руку, чтобы задержать Далласа. Повернулся и посмотрел на него: ореховые глаза гармонировали с лесной камуфляжной раскраской лица, которую он сделал, прежде чем они вышли из грузовика и направились в лес. Потом кивнул куда-то вперед и отвернулся.
Даллас вгляделся в темный мрак и увидел то, что имел в виду Джон – край поляны ярдах в семидесяти на восток. Глаз уловил какое-то движение, но Даллас не смог разобрать, что именно.
Джон поднес небольшой бинокль к глазам и посмотрел в него. Затем поднял три пальца. Что, черт возьми, означают три пальца? Джон, видимо, почувствовал его замешательство, потому что быстро взглянул в его сторону и пробормотал:
– Трое мужчин. Рядом с вагончиком. Нам нужно подобраться ближе, но двигайся медленно, осторожно и тихо. Понял?
Даллас кивнул. Джон стал пробираться вперед, двигаясь с осторожностью и опаской. Даллас шел за ним след в след, вспоминая давно забытые навыки поведения в лесу. Он научился охотиться в юном возрасте, когда его с братом посылали добыть что-нибудь – вдобавок к еде, которую отец украл или купил на деньги, вырученные от продажи наркотиков. Даллас и его брат Клентон представляли себя Даниэлем Буном
[5]
, прокладывающим новые тропы в горах Харлан-Каунти, штат Кентукки.
Конечно, все эти тропы были проложены задолго до них – хорошими и злыми людьми, – и детские мечты Далласа о приключениях и открытиях вскоре уступили место реальности его тупикового существования.
Он выбрался из Кентукки благодаря собственным мозгам и остроумию и начал новую жизнь. И вот снова крадется по лесу в поисках добычи.
Они подобрались на расстояние двадцати ярдов к освещенному солнцем вагончику, который теперь виднелся сквозь поредевшие деревья. Джон присел на корточки, прячась за кустом черники. Трое мужчин, которых Джон уже видел раньше, стояли рядом с невысоким крыльцом. Четвертый опирался на перила. Солнечный свет блестел на стволах винтовок в руках мужчин.
Джон заговорил очень тихо, его голос походил на легкий шум ветра:
