Вот они!
Туман в его голове понемногу рассеялся. Он видел няню с малышкой как сквозь мягкий фильтр в SnAppShot. Триш сидела посреди веранды. Ее длинные распущенные волосы рассыпались по мягкой спинке кресла, голые ноги были задраны на перила. Фланелевая кофточка с длинными рукавами помогала спасаться от утреннего холода. И джинсы. Триш надела джинсы. Слава богу, значит, ее чудесное тело теперь недоступно его жадным глазам…
Малышка Джейн располагалась на коленях Триш, она гладила животик девочки и напевала песенку. Они обе смотрели на залив, где вдалеке виднелся контур моста Золотые Ворота, вырастающий из утреннего тумана. Картина, полная спокойствия и умиротворения. Нарушить идиллию можно было даже самым незначительным звуком, и неповторимое мгновение разлетелось бы на осколки. Нейту хотелось как можно дольше ощущать эту сказочную безмятежность. Все его тревоги в этот момент отступили на второй план.
– Доброе утро, – приветливо сказала Триш.
Джейн заворочалась в ее руках и потянула к нему крохотные ладошки, адресовав дядюшке радостную малышовую улыбашку. Это было нечто новое. Малыш был рад его видеть!
– Доброе утро. Как прошла ночь?
Триш посмотрела на него. Ее длинные волосы струились, будто шелк в воде горного ручья. Она выглядела так, словно не собиралась разделять его полночного безумия… а одарила бы своим.
– Ночь? Бывало и похуже. Боже, какой удивительный вид!
Нет уж, никакого безумия… Нейт протянул Джейн палец, она сцапала его, и ее улыбка стала еще шире.
– Она счастлива, – сказал он. Я не видел ее счастливой, пока ты не пришла.
Триш пригладила тонкие волосики Джейн.
– Сделать малыша счастливым довольно просто. Хороший сон и полный желудок…
Он должен был убедиться, что Триш останется. Она была нужна ему! Не эротически, а как няня, только как няня! Итак, нужно сказать…
– Слушай, я насчет прошлой ночи…
– Есть кофе, если хочешь. Я сварила. Не могу сказать, что получилось хорошо. – Она прервала его, возвращаясь взглядом обратно к заливу. – Тебе придется показать мне, как использовать твою бытовую технику.
Джейн агукнула и тоже принялась с интересом разглядывать пейзаж, при этом не выпуская из ладошки палец Нейта.
Он и не предполагал, насколько трудным окажется этот разговор.
– Мне жаль, что я вчера… э-э… пересек черту. Понимаешь, я несколько дней не высыпался, и…
– Какую черту?
– Я… – Он сглотнул и опустил взгляд. – Я…
– Ты хотел меня поцеловать?
Ну, вот сейчас заслуженный ботан Соединенных Штатов мистер Нейт Лонгмайр наконец умрет от стыда…
– Да.
– Но не поцеловал.
– Конечно! Потому что я не хочу нарушать наши договоренности. Ты делаешь Джейн счастливой, и я хочу, чтобы ты осталась здесь на месяц, а не сбежала, потому что…
– Не беспокойся, ты не заставишь меня делать то, на что я не соглашусь.
– Я бы не стал… никогда!
Она кивнула.
– Значит, я остаюсь. Сделка есть сделка. Влечение – вещь естественная, но поддаваться ему мы не станем.
– Ладно. Хорошо.
Только тут до него дошло. Влечение? Она говорит о влечении? Его влечении к ней? Или… своем – к нему? Впрочем, это не имело значения. Любое влечение под запретом. Таков уговор. На месяц.
– Я принесу еще кофе.
– Спасибо.
Нейт исчез надолго, и Триш подумывала, не стоит ли его поискать. Но утреннее солнце, растопившее остатки тумана, пригревало, удивительный вид радовал глаз, а кресло – спину своим удобством…
Он хотел ее поцеловать. Но не стал.
Так что она осталась в кресле и играла с Джейн. Малышка изменилась, она перестала быть беспрестанно орущим младенцем, который сводил всех с ума. Теперь это была счастливая и улыбающаяся девчушка, которая стояла на пороге ответственного события – прорезывания зубов.
– Ты красавица, – проворковала Триш, в то время как Джейн сосредоточенно жевала ее палец, – мамина красавица…
Ей стало грустно. Джейн никогда не увидит свою маму и никогда не вспомнит Триш. Она будет уже далеко, когда Джейн подрастет. Да, Нейт нравился ей, но это ничего не значило. Никаких долгосрочных перспектив. Она останется тут всего на месяц, в качестве няни. Она объяснит, как готовить молочную смесь, давать прикорм, научит обращаться с зубными колечками. Но первым делом следовало наладить регулярный график сна, и чем быстрее, тем лучше.
Появился Нейт. С подносом в руках.
Он принес бекон, яичницу и тосты, а также кофейник и свежую бутылку молочной смеси.
– Вот это да! А я-то уж думала, где ты был так долго?
– Ты сама сказала, что варишь ужасный кофе, – сказал он, занимая кресло напротив. – Пока готовился хороший кофе, я решил и завтрак приготовить. А поскольку не знал, нужна ли еще одна бутылочка для Дженни, решил захватить и ее, чтобы два раза не ходить.
– Я думала, у тебя Росита готовит.
Она взяла тост и откусила.
– Ну, я не всегда был богачом. Росита готовит лучше, но я могу обойтись и без нее.
Еще один фантастический момент в жизни Триш. Один из самых завидных холостяков Силиконовой долины приготовил для нее завтрак…
– Очень хорошо, спасибо.
Он кивнул в ответ, рот был набит едой.
Они поели молча, глядя, как солнечный свет заливает мост Золотые Ворота. Окрестности только-только начали просыпаться. На улицах прибавилось машин, из соседних домов зазвучали людские голоса…
– Здесь так тихо…
– Я работал с ландшафтным дизайнером, чтобы избежать шума в доме и во дворе. – Он указал на деревья и кустарники, которые окружали внутренний дворик. – С другой стороны забор, его отсюда не видно, но он служит преградой любопытным глазам. Никогда не знаешь, во что люди захотят сунуть свой нос.
– Где ты жил до того, как переехал сюда?
– У меня была квартира в районе Мишшен, – сказал он. – Предсказуемо, да?
– Очень.
Мишшен был одним из самых продвинутых мест Сан-Франциско. А яичница в доме миллиардера была потрясающе вкусной. Джейн потянулась к тосту, но получила от Триш бутылочку со смесью. Если и можно давать малышке прикорм, то, во всяком случае, не тосты.
– А ты?
– Я снимала комнатушку в Инглсайде. Жила там почти пять лет – все то время, что я в Сан-Франциско.
– А откуда ты родом?
– Резервация «Стоячая Скала» между Северной и Южной Дакотой.
Она пыталась вызвать в памяти прерии – трава, трава, бесконечная трава… – но эти виды уже перемешались с картинами жизни в Сан-Франциско, запавшими в душу за пять лет.
