– Простите?
– Ты должна быть у него дома! Дома! Они не сказали тебе об этом?
Они? Кто они?
– Н-нет…
Мистер Татуировка закатил глаза к небу и вздохнул.
– Ты не туда приехала, тебе надо на Тихоокеанскую улицу, 2601. – Он посмотрел на нее с сомнением. – Тихоокеанская улица, 2601, – повторил медленнее и громче, будто объяснял ребенку или неполноценному. Показал рукой на выход и добавил: – Вот туда. Поняла?
– Да… – Она чувствовала себя совершенно сбитой с толку, но здравый смысл подсказывал ей, что не следует больше смотреть на мир через отверстия в ушах недружелюбного Мистера Татуировки. – Спасибо.
– Ага, удачи. Она тебе понадобится.
Здорово. Просто великолепно, это полный провал! Триш ощутила, как от паники холодеет под ложечкой. Что происходит? Не даст денег? Тогда с какой стати она должна была идти к нему в дом?
Триш выдохнула… и пошла.
Она любила гулять по Сан-Франциско, глядя по сторонам и размышляя, как здорово было бы жить в красивом викторианском доме, каждый день видеть из окна залив или мост Золотые Ворота и не думать о том, чем платить за аренду роскошного жилья…
Пэт, мать Триш, однажды рассказала ей об отце. Они познакомились в Сан-Франциско во время фестиваля хиппи. Теперь Триш, гуляя по городу, вглядывалась в лицо каждого прохожего, надеясь распознать в ком-нибудь маленькую часть себя. Может быть, он снова женился, завел детей, и Триш встретит единокровную сестру… Или новая женщина отца узнает в ней его черты и спросит, каким образом они связаны…
Триш прожила здесь пять лет. За это время ничего подобного не случилось, но она продолжала вглядываться в лица мужчин.
Она подошла к Пасифик-стрит и повернула за угол. Вот нужный дом – потрясающее трехэтажное строение в викторианском стиле, окрашенное в приятный синий тон с ослепительно-белыми колоннами и завитушками. Занавески на первом этаже были задернуты, дверь гаража закрыта. Широкая дорожка вела к летнему крыльцу.
Вид был просто прекрасным. Некоторая часть души Триш, которая не нервничала из-за всего этого «интервью в его доме», воспарила от счастья.
Пришлось вернуться с небес на землю, когда выяснилось, что дом заперт наглухо. Калитка заперта, дверь тоже. Оглядевшись, она увидела кнопку звонка и нажала на нее. Триш чувствовала себя не в своей тарелке. Нейт ясно выразил намерение встретиться с ней в офисе, а теперь возникли какие-то «они», которые должны были рассказать ей о переносе встречи.
Но ей были нужны пожертвования!
Триш позвонила еще раз. Она не собиралась сдаваться.
Наконец дверь открылась, и на крыльцо вышла невысокая коренастая женщина в сером платье и белом фартуке.
– Да-да?
– Привет, – сказала Триш, демонстрируя лучшую из своих улыбок. – У меня назначена встреча с мистером Лонгмайром, и…
– Ай, милая, так ты опоздала, – сказала женщина. В отличие от Мистера Татуировки она была рада видеть Триш. – Но проходи, проходи внутрь!
– Я Триш Хантер.
Женщина вцепилась в протянутую руку и принялась энергично трясти ее.
– Кто это, Росита?
Триш узнала голос Нейта, донесшийся сверху.
– Девушка!
– Пусть поднимается.
И тут Триш услышала плач младенца.
Это еще больше утвердило ее в мысли, что дело неладно, и это еще мягко сказано.
Триш не ошиблась.
Она увидела Нейта Лонгмайра – того самого «мальчика-миллиардера», который произносил пламенные речи о социальной ответственности и который настаивал на оплате ее химчистки за неосторожно облитые кофе джинсы. Мистер Нейт Лонгмайр, который выглядел столь притягательным в своих хипстерских очках и фиолетовом галстуке, стоял перед детским манежем и пытался успокоить орущего младенца. На малыше не было ничего, кроме сползшей пеленки, и, если Триш правильно угадала, подгузника тоже не было.
– Что происходит?
Нейт повернулся, услышав ее голос. Малышка Джейн в его руках тоже изогнулась всем тельцем. Черт! Почему младенцев так трудно удержать? Он успел перехватить ребенка, спасая его от падения – впрочем, от этого Джейн закричала еще громче. Каким непостижимым образом ее маленькие легкие могут выдавать столь громкие звуки?
– Господи, Нейт, дай ее мне!
В следующий миг Джейн оказалась в руках красивой молодой женщины-индианки с поразительными темными глазами, и… О боже!
– Триш!
– Да, привет, – отозвалась она, взяла девочку, держа ее столбиком, и прижала к себе. – Где памперсы?
– Почему… э-э… я хочу сказать… почему ты здесь?
Триш на миг приостановила активный процесс поиска подгузников и адресовала ему уничижительный взгляд. Это был взгляд, который он заслужил. Никогда за всю жизнь он не чувствовал себя большим идиотом.
– У нас была назначена встреча.
– Д-да…
Она огляделась, пытаясь сориентироваться в помещении, которое неделю назад, вероятно, было комнатой, а теперь стало похоже на хлев.
– Ты хочешь поговорить насчет работы няней?
Она бросила на него другой, не менее красноречивый взгляд:
– Мистер Лонгмайр. – Она подхватила одеяло и, придерживая орущего младенца, вполне успешно расстелила его на полу. – У нас была назначена встреча в вашем офисе в пять часов, сегодня. Мы собирались обсудить ваш взнос в мой благотворительный фонд «Одно дитя – один мир».
Черт возьми!
– Значит… ты не хочешь поговорить насчет работы няней…
Триш изящно опустилась на колени, разложила на одеяле памперс и аккуратно опустила на него малышку.
– Ну вот, девочка, да, – проговорила она успокаивающим нежным голосом, который Нейт с трудом расслышал за визгом и плачем малышки. – Тебе холодно, крошечка моя? Да, так трудно быть маленькой…
Триш ловко упаковала девочку в памперс и только после этого посмотрела на Нейта снизу вверх:
– У нее есть одежда?
– Почему ты такая спокойная? – поразился он.
– Ухаживать за детьми нетрудно, мистер Лонгмайр. У нее есть какая-нибудь одежда?
Нейт повернулся и принялся рыться среди разбросанных вещей.
– Одежда? Как платье или что?
– Как ползунки, мистер Лонгмайр. О, я знаю, – снова произнесла она мягким, успокаивающим голосом, обращаясь к малышке Джейн, – он пытается быть лучшим, но при этом не знает, как обращаться с ребенком.
О блаженный миг! Джейн замолчала, словно по волшебству, и издала тихий протяжный звук, будто разговаривала с Триш.
Но спустя мгновение она начала кричать с новой силой.
