— В Каратульском, в Башане морг еще не действует.
— Ты в своем уме?!
— Я не понимаю вас!
— Не понимаешь? Дежурный по отряду доложит о происшествии начальнику отряда, тот либо сам заявится сюда, либо пришлет кого-нибудь из заместителей. Тебе это надо? А узнав, что труп в морге, Умаров здесь расследование назначит.
— Но зачем все это начальнику отряда?
— Умарову время подошло полковника получать. И сейчас он будет из всякой мелочи шум поднимать, показывая, как примерно руководит отрядом.
— Вы противоречите сами себе.
— Что?!
— Если начальник отряда хочет вовремя получить очередное звание, ему как раз шум и не нужен. Ну, возможно, приедет, проверит заставу, у нас все в порядке, и с трупом поступили, как того требуют инструкции. Гораздо хуже было бы, если мы не доложили, а он каким-то образом узнал бы о лодке и трупе. Вот тогда, к вам в первую очередь, возникли бы вопросы, почему не доложили о происшествии.
Эргаш немного успокоился. В принципе заместитель был прав. Все знали, что подполковник Умаров в каждой заставе держал своего человека, и тот настучал бы об утопленнике. Лейтенант же опередил события.
— Ладно, Юсуф, — улыбнулся он, — извини, я погорячился, ты все верно сделал, только надо было сначала спросить моего разрешения на обращение к вышестоящему начальнику.
— Больше такого не повторится.
— Но и понять тебя можно. Ведь ты же не хотел испортить мне настроение в такой радостный день.
— Так точно.
— Хорошо. Пойдем ко мне, отметим рождение сына, а завтра с утра, если не прибудет начальник отряда или его люди, съезжу сам в Каратул. И в штаб зайду, и в морг. Надо все же по традиции похоронить этого несчастного афганца.
— Тогда вам следует взять с собой пару солдат.
— Да. Идем?
— Я вообще-то не пью!
— Даже за моего сына?
— Эх, за это Всевышний простит, — махнул рукой лейтенант.
— Он, — поднял глаза к небу капитан, — просто не заметит этого.
Рассмеявшись, офицеры прошли в дом начальника заставы.
Утром, после завтрака, захватив двух подчиненных, тех, кого отводил с поста, обеспечивая «коридор», начальник заставы поехал в морг.
Патологоанатом находился на месте. В своей комнате.
— Салам, доктор! — поприветствовал капитан Ахмедова.
— Салам, господин капитан! Что привело вас ко мне?
— Сюда вчера доставили труп, обнаруженный моими подчиненными.
— Было такое дело, — кивнул Ахмедов.
— Вы делали вскрытие?
— Ну раз привезли, то сделал.
— И от чего умер несчастный?
— Он захлебнулся. Вода обнаружена в легких. Сильные повреждения носят посмертный характер.
— Ничего подозрительного?
— Что вы имеете в виду? — изобразил удивление профессор.
— Двое моих бойцов, что несли службу на левом, восточном фланге зоны ответственности заставы, видели, как перевернулась лодка, и поведение одного из ее пассажиров показалось им крайне необычным.
— Ваши люди видели, как лодка опрокинулась?
— Да.
— Вы сказали, один из пассажиров, значит, в ней был не один человек?
— Двое. Они вышли от афганского берега, шли вдоль него, затем, когда поднялась волна, лодку вытянуло на середину реки, где она и опрокинулась.
— Я так и думал, что это афганец. Это хорошо.
— Что же хорошего?
— Не надо держать труп в морозильнике, дожидаясь, пока его хватятся родственники. Знаете, как неприятна процедура опознания? В случае же с афганцем все упрощается. Мы не обязаны держать тело.
— Значит, его можно похоронить?
— Не просто можно, нужно. Вот только кто возьмется за это? Мне одному не под силу, да и не надо.
— Мы похороним. Не волнуйтесь, я взял с собой двух солдат, вывезем на кладбище и похороним.
— Отлично, капитан!
— Следовательно, я могу забрать труп?
— Конечно.
— Хорошо. Скажите, вы составили заключение о вскрытии?
— Само собой. Без этого нельзя.
— Я могу взглянуть на него?
— Пожалуйста.
Ахмедов передал специальный бланк начальнику заставы, тот внимательно прочитал его и спросил:
— Значит, внутренности, извините, вы уничтожили?
— В городе органы такого трупа были бы переданы в медицинское учебное заведение для студентов, у нас же такого нет, посему они утилизированы.
— Каким образом?
— Сожжены. С составлением акта.
— А что вы скажете на то, что один из пассажиров лодки вел себя необычно?
— Скорее всего, это вызвано страхом. Вероятно, лодка потеряла управление, если ее понесло на середину. В этой ситуации возможны любые реакции людей, оказавшихся в подобном положении.
— Но этот человек мог находиться и под наркотическим опьянением?
— Мог, конечно.
— И вы не обнаружили следов наркотиков?
— Молодой человек, искать в трупе наркотики не мое дело, и мне совершенно безразлично, в каком состоянии был погибший, — вздохнул Ахмедов.
— А если правоохранительные органы потребуют выяснить это?
— Такого на моей практике еще не было. Да и в наших условиях невозможно провести обследование трупа на наличие в его органах наркотика. И с какого бока этим трупом вдруг заинтересуются правоохранительные органы? Или вы полагаете, что придет запрос с афганской стороны?
— Разве это невозможно?
— Очень маловероятно. И потом, откуда знать афганцам, что труп их любителя поплавать по Пянджу во время бури выбросило на наш берег? Утонул и все!
— Наверное, вы правы. Я не из праздного интереса задал эти вопросы. Все же труп обнаружен солдатами моей заставы. О происшествии доложено в штаб, возможно внутреннее расследование.
— Ну тогда не торопитесь хоронить покойного. У меня в морозильнике места свободного много. Труп афганца не помешает.
— Нет, мы его похороним, как этого требуют традиции нашей веры. Просто мне важно было узнать ваше мнение, мнение профессионала.
— Вы его узнали.
— А могу я взять заключение для отчета перед командованием?
— Оригинал — нет, он останется у меня. Копию — пожалуйста.
— Хорошо, меня устроит копия.
— Подождите, если ксерокс еще работает, это не займет много времени.
