Неужели одержимые? Как их там… бурхи.
Догадка заставила меня прикрыть веки, и ментальная изнанка мира расставила все по своим местам. Стоящих по периметру площадки людей и орков оплетали светящиеся нити, а на их лица словно надели люминесцентные маски. Одержимыми были все, кроме Мирана. Теперь понятно, что так испугало битого жизнью гарпунера.
– Что, страшно? – спросил Йохан и захохотал.
Казалось, маска послушного мальчика из золотой молодежи сильно угнетала его, и только теперь он смог вздохнуть свободно.
– А тебе не страшно? – спросил я, открыв глаза. Но перед этим мне удалось рассмотреть, что творится за кругом из тотемных столбов.
Там роились сотни духов, явно привлеченные действиями Йохана. Если защита падет, они убьют всех, включая одержимых, которых контролировал это душелов-недоучка.
– Мне нечего бояться. Сейчас я сотворю марука и спокойно вернусь в город. А там уже заживу, как хочу.
– Если тебе позволит отец.
– Мертвые не умеют ни разрешать, ни запрещать.
Он точно чокнутый.
– Ты разве не видишь, что творится за тотемными столбами?
– А что там творится? – со снисходительным любопытством спросил Мясник.
– Там собрались сотни духов. Очень злых духов.
– Хватит врать, – взвизгнул Йохан, наверняка поверив моим словам. – Ты же ничего не умеешь и не сможешь меня остановить. Хотя можешь попробовать.
Мясник мерзко улыбнулся, видя мою попытку потянуться рукой к паромету в кобуре.
– К тому же, – продолжил он, словно дирижируя окровавленным ножом, – неужели ты сможешь пойти на самоубийство? Не забывай, на тебе кулон верности. В общем, хватит болтать. Пора сотворить темного духа, и тебе будет оказана великая честь стать свидетелем моего триумфа.
Йохан повернулся к задергавшейся в путах Зархе.
– Но в прошлый раз у тебя ничего не получилось, – ляпнул я первое, что пришло в голову, и, кажется, угадал.
Йохана затрясло от злобы.
– Та трусливая дрянь просто сдохла от страха, не дав мне закончить, но сейчас у меня совсем другой материал. – Успокоившись, он подмигнул Зархе, во взгляде которой действительно было больше злости, чем испуга.
Боюсь, ее отваги хватит ненадолго, потому что как только кончик ножа коснулся ее обнаженной и уже изрезанной кожи, в глазах орчанки начала зарождаться паника.
– Йохан, стой!
– Заткнись, – повернув ко мне голову, прошипел сквозь зубы Мясник. – Миран, пристрели его, как только…
– Неужели у тебя сгнили и душа, и сердце?! – не давая ему закончить, заорал я. – Неужели вот здесь уже ничего нет?
Будто для усиления эффекта от своих слов, я ударил кулаком себя в грудь.
Эх, перестарался. Концы твердой кости врезались в ребра, но, к моей радости, все же послышался сухой треск. Надеюсь, трещали не ребра.
По моему телу словно прошла волна странной дрожи и выплеснулась наружу. Раньше я этого не ощущал – то ли нужно провести ритуал несколько раз, то ли раньше все забивала реакция духов. Была она и сейчас, но сначала я пережил действие шаманского заклинания, а уже затем послышался зубодробительный вой духов.
Все моментально завертелось в безумной круговерти. Одержимые попытались рвануть наружу, но защитное поле тотемов едва не вырвало духов из оккупированных тел. Совсем потеряв остатки разума, бурхи набросились друг на друга и заодно на тех, кто не обзавелся новым хозяином. Хотя нет. Меня с Йоханом они почему-то не тронули, а вот на Мирана навалилось сразу трое одержимых. В одного он успел выстрелить, а что было дальше, я уже не смотрел, потому что был занят выдергиванием паромета из кобуры.
Наблюдая за мной, Мясник заорал какую-то странную тарабарщину, а затем почему-то застыл с широко раскрытыми от удивления глазами. Это и дало мне такие нужную пару секунд форы.
Стрелять пришлось навскидку, что не обошлось без последствий. Неожиданно быстро отошедший от удивления Йохан уже прыгнул ко мне, в невообразимом пируэте уходя от пули. И откуда в нем столько прыти?!
Казалось, время застыло, и я прекрасно рассмотрел злорадную улыбку Мясника, но не испугался, а ответил на нее не менее ехидной.
На то, чтобы щелкнуть переключателем и повторно нажать на курок, ушло меньше секунды. Сухо треснул разряд, угодив в грудь Йохана. Задергавшись еще в полете, он рухнул на камни в паре метров от меня. Но в момент поражения молнией на его груди вспыхнули какие-то амулеты, так что убить эту мерзость не удалось. Придется добивать.
Мельком оглянувшись на Мирана, сцепившегося с одержимым орком, я с каким-то леденящим спокойствием достал из подсумка пулю и зарядил паромет.
– Ты не сможешь, – захрипел все еще скрученный судорогой Йохан.
В чем-то он был прав, стрелять в пылу боя – это одно, а вот так, осмысленно и хладнокровно перечеркнуть и его, и свою жизнь действительно тяжело.
Но выбора-то у меня все равно нет. Если его не добить, мне точно не выжить, разве что с перспективой стать одержимым или чем-то похуже. А так получится утащить его с собой. В общем, ничего героического, простой расчет.
– Давай посмотрим, – с кривой улыбкой предложил я и нажал на курок.
Содержимое черепа моего бывшего подзащитного выплеснулось на камень, и он затих. Со страхом прислушиваясь к своим ощущениям, я вновь зарядил паромет, и очень даже вовремя. Соперник Мирана внезапно обмяк. Старый гарпунер мельком взглянул на бездыханное тело у моих ног и потянулся за тесаком.
– Это твой выбор, – с отрешенностью обреченного сказал я и выстрелил.
Пуля попала ему в грудь, но этого было достаточно. Мирана откинуло назад. Чуть подергавшись, он затих.
Как и сцепившийся с Мираном орк, его родичи попадали как подкошенные, а вот тела троицы телохранителей-людей даже сквозь беспамятство начало корчить от диких болей.
Я прикрыл глаза в ожидании прихода скорого возмездия за «предательство» и… ничего не почувствовал. Что за ерунда?
Покорчившись, телохранители затихли, а я по-прежнему чувствовал себя довольно сносно. Выуженный из-за пазухи кулон на ощупь был совершенно таким же, как и до этого.
– Ничего не понимаю.
– Что ты там ворчишь? – подала голос Зарха. – Может, освободишь меня? Или будешь ждать, пока истеку кровью?
– Сейчас, – отбросив лишние мысли, сказал я и подбежал к покосившейся колонне.
Черт, и что мне делать? Толстые веревки глубоко впились в плоть орчанки. К тому же ее кожа была сильно изрезана и обильно кровоточила.
– Режь, – прорычала орчанка, но как-то совсем слабо.
Именно ее слабость и придала мне сил и решительности. Проще всего было воспользоваться ножом Мясника. От его вида Зарха задергалась, но быстро взяла себя в руки.
