– Я вовсе не шучу. Вы не смотрите, что сейчас здесь так тихо и никого нет. Вечером приедут строители, и здесь начнется такое…
– Какие еще строители?
– У нас тут животноводческий комплекс неподалеку возводят, кто-то большие деньги отмывает, зарплату такую платят, можно вообще из ресторанов не выходить… Но и работать приходится много…
– Это что же, местные, что ли, работают?
– Откуда? Все городские, приехали на вахту… Вот и заказывают кто плов, а кто блинчики с творогом. Платят хорошо, у нас тут после девяти вечера музыка, ансамбль из города приезжает… Жизнь, короче, цивилизация… Ну и пьют, конечно, много, безобразничают…
– А как же вы-то? Вам здесь не страшно?
– А у меня муж – директор этого кафе, и они это знают, не пристают, к тому же мне скоро рожать, кому до меня дело?
– Вы местная?
– Местная… почти.
– Вы не знаете, где живут Сконженки?
– Новенькие, что ли? Знаю. На самом краю Поливановки. Но не уверена, что они живут… В смысле, живы… А зачем они вам? Такая шикарная девушка, приехала на «Форде» и спрашивает про каких-то алкоголиков…
– Я – частный детектив, занимаюсь одним делом, и Сконженки мне нужны в качестве свидетелей. Но если они, как вы говорите, пьют, то даже и не знаю, сумею ли я у них что-нибудь узнать… А на какие деньги они пьют?
– Он работает на ферме, навоз таскает… Людмила убирает в магазине, кое-как перебиваются, а пьют самогон, который сами и гонят… Я вообще не понимаю, зачем они сюда приехали… У них здесь когда-то давно тетка жила, но потом померла, вроде бы дом им оставила… не знаю я всех подробностей, но пропащие они люди, это факт… Так вы кушать-то будете?
– Буду. Принесите цыпленка, салат какой-нибудь, я вот вижу, у вас тут пирожки с яблоками… И компот.
После обеда Юля, узнав у Кати – так звали барменшу, – как проехать на Весеннюю, отправилась разыскивать дом, где жила семья Сконженко. Она бы не удивилась, если бы, войдя в дом, увидела там два трупа. Но и мать, и отец пропавшей девочки были живы и относительно здоровы. Большой старый дом, просторный двор с двумя тощими дворнягами на привязи, покосившееся крыльцо, пахнущие керосином сени, захламленная кухня, сковородка с жареной колбасой на столе, и мужчина с женщиной – сонный взгляд, прозрачные от алкоголя глаза…
Катя подсказала ей взять для «свидетелей» пару бутылок водки и закуску, и вот теперь, когда на столе появился холодец, котлеты, цыплята и две волшебные бутылки с прозрачной жидкостью, хозяева, до того времени пытавшиеся о чем-то спросить неожиданную гостью, заметно повеселели. Юля, с отвращением глядя, как он и она выпивают большими глотками водку из стаканов, чувствовала себя самой настоящей преступницей, спаивающей и без того больных людей. Она спрашивала их о дочери, Ирине. Разговор был тяжелый, муторный, запутанный… Видимо, испитые мозги супругов Сконженко были не в состоянии вспомнить в деталях весь ход событий, которые произошли еще в городе… Они помнили дочь, помнили, что она ушла из дома и не вернулась. Но с кем она встречалась, был ли у нее мальчик, знают ли они девочку по имени Валя Кротова, вспомнить так и не смогли… И только одна фраза насторожила Юлю. Ее произнесла с какой-то горечью в голосе мать Ирины:
– Она была хорошая, деньги нам приносила, я купила себе и ей сапоги, а этот дурак их пропил на следующий день…
– Но откуда у нее могли появиться деньги?
– Оттуда… – произнесла мать многозначительно и икнула. Кожа на лице этой женщины истончилась, стала почти прозрачной и нездорово розовой. Водянистые глаза казались заплаканными. Под черной вязаной кофтой болтались плоские длинные груди. Это была полностью опустившаяся, с грязной головой и грязным, дурно пахнувшим телом женщина. Вернее, существо с первичными признаками женского пола. Ее муж выглядел еще хуже – он был небрит и грязен, как бомж.
* * *
На обратном пути Юля снова заехала в кафе. Там уже появились первые посетители. Катя встретила ее приветливой улыбкой, спросила, не перекусит ли она еще чего-нибудь… Обе рассмеялись.
– Катя, мне бы руки помыть…
– Пойдемте, я вас проведу в туалет… Что, не понравились вам Сконженки? И такие люди бывают… Мне их даже жалко… Говорят, у них дочь убили.
– Убили? Я слышала, что она пропала.
– А мне кто-то рассказывал, что ее убили. Она на трассе «работала», шоферюг обслуживала…
– Да ей же всего-то тринадцать было…
– Ну и что? К нам в кафе тоже такие же девицы приходят, надо же им как-то деньги зарабатывать…
– И как же?
– Понятное дело как… У нас для этого даже специальные кабинеты имеются, за кухней… А врач в нашей больнице так вообще на окладе – следит за девочками, чтобы никого не заразили… Но у нас их всего две, а так кто только не приходит, здесь такого насмотришься, не знаешь, куда бежать… Вот деньги накопим и в городе квартиру купим. Если не пристрелят или не прирежут раньше. Водка – она до чего угодно доведет…
– Катя, я бы на вашем месте уже давно отсюда уехала. Судя по тому, что вы мне рассказали, вам здесь вообще опасно оставаться.
– А куда ехать-то? У меня муж…
– А что же он вас за стойку бара поставил, неужели нельзя было остаться дома? Или средства не позволяют? – хмыкнула Юля.
– Он говорит так: зернышко к зернышку…
– Скотина он у вас… Вы уж извините…
Разговор происходил в тесном коридорчике перед дверью туалета.
– Там точно занято? – спросила Юля, чувствуя, что еще немного, и она начнет вспоминать все услышанные ею когда-то матерные слова и выражения. Ей было противно находиться уже не только в кафе, но и вообще в Поливановке… Какая-то черная дыра… И здесь еще живут люди… Вот Катя, например. Красивая, молодая и даже умная. Она все понимает, но сделать ничего не может.
– Занято, – вздохнув, ответила Катя и, опершись о стену, встала, скрестив руки под грудью. – Сейчас выйдут…
И точно, не успела она договорить, как за дверью послышался звук отпираемого засова, где-то в глубине скрипнула одна дверь, потом еще одна, затем распахнулась последняя, и показался черноволосый худощавый мужчина… Закатив глаза, он вел за руку растрепанную девушку в белом полурасстегнутом халатике…
– Салют, Кать… – девушка пьяно улыбнулась и, спотыкаясь, поплелась за мужчиной. Размазанная по лицу губная помада, разодранные колготки, бессмысленный взгляд…
– Это наша посудомойщица Валентина… – громко, в голос, вздохнула Катя и пригласила Юлю в туалет – помыть руки. – Вот мыло, а это горячая вода…
Юля заметила в выложенном голубым кафелем помещении, действительно похожем на просторную душевую, кушетку, какие бывают в поликлиниках. На вытертой поверхности ее влажно блестела размазанная кровь…
– Катя, послушай меня… Когда-нибудь, когда твоего мужа не будет рядом, с тобой поступят точно так же, как только что с Валентиной… Поговори с мужем, объясни, что ты не должна работать в кафе… Тем более что никакое это теперь не кафе, а так… бордель какой-то… Тебя сначала изнасилуют, а потом убьют. Вот тебе на всякий случай мой телефон, позвони, когда будешь в городе… Я тебе помогу и с работой, и с жильем… Я не обманываю тебя. Просто мне жалко твоего будущего ребенка, да и тебя тоже. Я, конечно, не миллионерша, но в состоянии помочь… У меня есть знакомства, связи…
