– Носовой платок? Как странно… И кто же нашел?
– Да отец и нашел. Они жили вдвоем с дочерью. Девочка сказала, что пошла к подружке, и не вернулась. Отец, подождав, пока стемнеет, начал обзванивать всех подруг, знакомых, обошел весь район и уже поздно ночью заметил на остановке носовой платок, в точности такой, какой был у его дочери… Он обратился в милицию, ему там, естественно, отказали, сославшись на то, что прошло всего три или четыре часа, что девочка просто где-то заигралась…
– Обычное дело, такие отказы встречаются сплошь и рядом… Неужели печальный опыт ничему не учит милицию?
– Сложно что-то сказать…
– И что произошло потом?
– Ничего. Отец подключил к розыску всех своих знакомых, продал старенький «Москвич» и дал денег Сазонову…
– Сазонову?
– Но девчонку до сих пор не нашли… Такие дела.
– А где находится тот носовой платок?
– В милиции, где же еще…
– А ты бы не смог найти мне адрес отца этой девочки?
– Зачем тебе? У тебя что, времени много, чтобы заниматься бесплатными делами?
– Просто он, возможно, рассказал бы мне что-то такое, что натолкнуло бы меня на верную мысль… Знаешь, как это бывает…
– Занимайся своими делами и не распыляйся… Ты и так на верном пути, раз тебя хотели прихлопнуть…
– Слушай, Крымов, а ты негодяй!.. – вдруг взорвалась Юля. – За все то время, что я тебе докладывала о проделанной работе, ты ни разу не похвалил меня… Знаешь ведь, как я переживаю, какими нервами и здоровьем мне дается вся информация, которую я по крупицам собираю и обрабатываю, и только критикуешь меня… Так бы и заехала тебе в ухо…
– Успеешь еще… У меня вот мысль одна появилась… внезапная… Ты говорила что-то про Гусарову… Что пьет она и все такое… Что личная жизнь у нее на нуле… Давай-ка я займусь ею.
– Каким образом? Ты что, решил заняться благотворительностью и осчастливить всех опустившихся женщин?
– Я хочу пригласить ее в «притон» трех подонков, убитых ядом.
– Вот это мысль! Мне кажется, что я тебя поняла… Ты хочешь, чтобы она, оказавшись в этой квартире, чем-то выдала себя?
– Ну конечно… Другое дело, как ее туда заманить…
– Думаю, что нет ничего проще… Звонишь ей или приходишь, словом, показываешься ей на глаза, заливаешь полные уши меда, уговариваешь… Думаю, что тебе пяти минут хватит, чтобы уломать ее… А я в это время поеду к Вале Кротовой и постараюсь тоже привезти ее на эту квартиру… Мы с тобой созвонимся, чтобы все совпало, хорошо?
– Думаешь, что и она тоже что-то знает?
– Ну конечно, она сама мне это сказала…
– Тогда давай действуй…
– А что будем делать с Полиной?
– Ничего. Она появится, проявится, засветится… Она слишком яркая, чтобы ходить по улицам незамеченной и никем не узнанной… Я позвоню Корнилову и скажу, что она исчезла…
– Ты думаешь, что уже можно?
– Она сама виновата… Кроме того, за укрывательство нам с тобой может влететь по первое число… Мало того, что она была в квартире Садовниковых в ночь убийства, теперь еще она, кажется, пристрелила Сырцова… При всех моих чувствах к ней я не могу позволить тебе рисковать своей жизнью… Ты не смотри, что я такой веселый, я же все понимаю… Другое дело, что иногда мужчина не принадлежит сам себе… Я же говорю: слаб человек…
– А может, не надо звонить Корнилову? Ты человек импульсивный… может, тебе показалось, что ты видел возле больницы женщину?
– Я вот смотрю на тебя и думаю, а может, это была все-таки ты?
Крымов не шутил. Юля почувствовала кожей холод, который исходил от этих слов… Он действительно и сам НЕ ЗНАЛ, кто же был в больнице и убил Сырцова… Он запутался в своих женщинах, чувствах, обязанностях…
– Ладно, оставим этот разговор… Я никому не буду звонить, ПОКА… разве что Гусаровой…
Глава 21
Крымов ушел. Она взглянула на часы. Десять.
– Добрый вечер, могу я поговорить с Романом Станиславовичем? – Юля звонила в гостиницу «Европа».
Услышав голос администратора, она приободрилась: такие люди, как Роман Станиславович, конечно, отравляют мир, но зато с ними всегда легко и просто можно найти общий язык – достаточно заплатить, и они продадут хоть черта лысого, хоть маму родную…
– Вас беспокоит Юлия Земцова. Чтобы вы меня вспомнили, достаточно…
– Юлия Александровна, я вас отлично помню, – промурлыкал в трубку словоохотливый администратор, и Юля сразу же представила себе, как плотоядно он сглотнул в предвкушении очередного гонорара. – Что вас интересует на этот раз?
– Елизавета Гейко.
– Вас понял, она сейчас находится в своем номере.
– А тот молодой человек, который живет в номере, снятом покойной Садовниковой?..
– Гм?.. Как вы сказали, покойной?..
– Лора Садовникова погибла больше недели тому назад. Разве вы ничего об этом не знали?
– Н-нет… не знал.
– Я вас поняла: номер был оплачен на месяц вперед?
– Приблизительно так.
– Значит, молодой человек по-прежнему живет в этом номере? Как вы думаете, какое отношение он имеет к Гейко?
– Думаю, что самое непосредственное. Практически он у нее и живет.
– Так я и знала. Скажите, если я сейчас подъеду, вы позволите мне вот так поздно пройти к Гейко?
– Смотря что вы собираетесь с ней сделать…
– Все будет очень тихо и пристойно. Мне надо просто переговорить с ней. И звоню я вам, чтобы избежать каких-либо недоразумений.
– Я вас понял. Приезжайте.
И она приехала, вошла в ярко освещенный просторный холл, и первый, кого она увидела, был, конечно, Роман Станиславович. Он подошел к ней и поцеловал руку. «Как в дешевом кино». От него пахло чем-то жареным, из чего Юля сделала вывод, что он только что вернулся из кухни ресторана, где тоже наверняка был своим человеком.
– Добрый вечер…
Юля выдавила из себя улыбку и, не останавливаясь, прошла к лифту. Ей незачем было афишировать свое знакомство с администратором. Роман Станиславович получит свои чаевые или «коньячные», но чуть позже, когда Юля будет возвращаться. И если потребуется, он прождет ее здесь, в холле, не час и не два.
Юля поднялась на третий этаж. Комната 303. Она постучала и почти сразу же услышала далекий женский голос: «Войдите».
Она вошла и увидела закутанную в розовый пеньюар Лизу Гейко с чалмой из банного полотенца на голове и с лицом, густо намазанным жирным желтоватым кремом.
– А, это вы… – протянула Лиза разочарованно и пригласила Юлю в тускло освещенную гостиную. – Проходите…
