Но я напоминаю себе, что везу ее домой не в надежде на очередную победу. Я слишком сильно нуждаюсь в Ханне, чтобы каким-то перепихом испортить все дело.
После сегодняшней тренировки тренер отвел меня в сторону и прочитал десятиминутную лекцию о важности среднего балла. Хотя «лекция» – это мягко сказано. На самом деле он выдал следующее: «Получи нормальный средний балл, или я засуну тебе ногу в задницу по самые гланды, и ты еще долго будешь чувствовать вкус ваксы».
Я, умник такой, спросил, неужели кто-то еще пользуется ваксой для обуви, и он ответил заковыристым и витиеватым ругательством и вихрем умчался прочь.
Я не преувеличиваю, говоря, что хоккей – это моя жизнь, но такое неизбежно, если твой отец – суперзвезда. Старик распланировал мое будущее, когда я еще был в утробе: научиться кататься на коньках, научиться делать броски, стать профессионалом, точка. Как-никак, у Фила Грэхема есть репутация, которую нужно поддерживать. В том смысле, что представьте, как бы плохо это отразилось на нем, если бы его сын не стал профессиональным хоккеистом.
Да, это я пытаюсь иронизировать. Признаюсь: я ненавижу своего отца. Нет, я его презираю. Однако этот ублюдок считает, будто я все делаю ради него. Двадцать часов в неделю убиваю себя изматывающими тренировками, получаю синяки. Он самонадеян настолько, что верит: я стараюсь только ради него.
Однако он ошибается. Я стараюсь только ради себя. И в меньшей степени – чтобы превзойти его. Стать лучше, чем он.
Не поймите меня превратно – я люблю хоккей. Я живу ради рева толпы, ради морозного воздуха, обжигающего мое лицо, когда я мчусь по льду, ради свиста пущенной щелчком шайбы, которая зажигает свет за воротами. Хоккей – это адреналин. Он возбуждает. Он… даже умиротворяет.
Я снова смотрю на Ханну и прикидываю, как бы мне уговорить ее. И неожиданно понимаю, что подошел к ситуации с Колом с неправильной стороны. Да, я считаю, что она не в его вкусе, но вот как получилось, что он оказался в ее?
Кол изображает из себя этакого брутального молчуна, но я достаточно общался с ним, чтобы разглядеть суть. Он использует маску загадочности, чтобы привлекать девчонок, и, когда они попадаются на крючок, он включает обаяние и заманивает их прямо к себе в штаны.
И как же все-таки случилось, что такая рассудительная девушка, как Ханна Уэллс, вдруг запала на такого козла?
– Это просто физическое влечение, или тебе действительно хочется встречаться с ним?
Она громко и сердито вздыхает.
– Пожалуйста, давай не будем говорить об этом.
Я включаю правую мигалку, отъезжаю от «Греческого» ряда и выезжаю на улицу, которая ведет к кампусу.
– Я ошибался насчет тебя, – как можно искреннее говорю я.
– И что ты хочешь этим сказать?
– Я думал, что ты честная. Напористая. Что ты не из тех вертихвосток, что боятся признаться в своей любви к какому-нибудь парню.
Я сдерживаю усмешку, когда у нее отваливается челюсть. Меня не удивляет, что я задел ее за живое. Я неплохо разбираюсь в людях и без малейшего сомнения могу утверждать, что Ханна Уэллс из тех, кто не пасует перед вызовом.
– Замечательно. Ты выиграл. – Ее голос звучит так, будто она цедит сквозь стиснутые зубы. – Может, я и втюрилась в него. Чуть-чуть, самую капельку.
Мои губы растягиваются в улыбке.
– Ведь это совсем не страшно, правда? – Я убираю ногу с педали газа, и мы останавливаемся перед знаком «Стоп». – Тогда почему ты сама его не пригласила?
А вот теперь я слышу в ее голосе тревогу.
– С какой стати?
– Ну, ты же сказала, что втюрилась в него?
– Да я же его совсем не знаю.
– А как ты можешь его узнать, если не хочешь приглашать на свидание?
Девчонка ерзает. Я понимаю, что ей очень неуютно, и смеюсь.
– Ага, боишься! – весело поддразниваю я ее.
– Ничего я не боюсь! – тут же выпаливает она. И замолкает. – Ну, может, немножко. Когда я вижу его, я… нервничаю, понимаешь?
Мне требуется некоторое усилие, чтобы скрыть свое удивление. Я не ожидал такой… откровенности. А еще я понимаю, насколько она ранима, и это огорчает меня. Я знаком с ней всего ничего, но уже успел привыкнуть к ее сарказму и самоуверенности. Поэтому нерешительное выражение на лице девушки кажется мне абсолютно ей не свойственным.
– Так ты собираешься ждать, когда он сам пригласит тебя?
Ханна хмурится.
– Дай-ка отгадаю – ты считаешь, что он не пригласит?
– Я знаю, что не пригласит. – Я пожимаю плечами. – Мужчинам нравится погоня, Уэллси. А ты для него слишком легкая добыча.
– Едва ли, – сухо говорит она. – Если учесть, что я не рассказывала ему о своем интересе.
– О, он и так знает.
Мои слова вызывают у нее крайнее удивление.
– Нет, не знает.
– Мужчина всегда знает, когда женщина его хочет. Поверь мне, тебе не надо говорить ему об этом вслух, он чувствует исходящие от тебя флюиды. – Я усмехаюсь. – Черт, мне достаточно пяти секунд, чтобы понять такое.
– Ты думаешь, если я стану встречаться с тобой, он, словно по мановению волшебной палочки, заинтересуется мною? – В голосе Ханны слышится скепсис, но былая враждебность исчезла, и это добрый знак.
– Это точно пойдет тебе на пользу. А знаешь, что сильнее всего интригует ребят, даже больше, чем погоня?
– Очень хочу услышать.
– Женщина, которая оказалась вне их досягаемости. Люди всегда желают именно то, чего не могут заполучить. – Я непроизвольно хмыкаю. – Вот тебе пример: ты и Кол.
– Гм, ну, если я не могу заполучить его, зачем тогда делать какие-то телодвижения и встречаться с тобой?
– Ты не можешь заполучить его в данный момент. Но это не значит, что Джастин всегда будет для тебя недосягаем.
Мы останавливаемся на следующем перекрестке у знака «Стоп», и я вижу, что мы почти добрались до кампуса. Черт. Мне нужно еще время, чтобы убедить ее, поэтому я еду как можно медленнее и надеюсь, что она этого не заметит. Моя скорость на десять миль меньше разрешенной.
– Поверь мне, Уэллси, если ты где-то появишься со мной, он это обязательно заметит. – Я замолкаю, делая вид, будто что-то обдумываю. – Вот что я тебе скажу: в следующую субботу устраивается вечеринка, и на ней будет наш Лапочка.
– Первое: не надо его так называть. Второе: откуда ты знаешь, где он будет? – с подозрением спрашивает Ханна.
– Оттуда, что это будет день рождения Бо Максвелла. Ну, квотербека. Там будет вся команда. – Я делаю паузу. – Ну, и мы тоже.
– Гм-м-м. И что будет, когда мы придем туда?
Вопрос она задает небрежным тоном, но я-то знаю, что мне все же удалось направить ее мысли в нужное мне русло.
