– Эй, действие нашего договора окончилось, болван. Я ничего не обещаю. Но… – Как всегда, я капитулирую под натиском Гаррета Грэхема. – В качестве доказательства своей дружбы я помогу тебе держаться на этом среднем балле, но только когда у меня будет для этого время.
Гаррет с улыбкой сжимает меня в объятиях.
– А знаешь, без тебя у меня ничего бы не получилось. – Его голос вдруг становится хриплым, и я макушкой чувствую его дыхание. Он выпускает меня, поворачивает к себе, пристально смотрит мне в глаза и вдруг слегка наклоняет вперед голову, словно собирается поцеловать.
Я резко отступаю на шаг.
– Так что, как я понимаю, сегодня мы празднуем победу, – с беспечным видом говорю я.
– Значит, ты идешь? – В его тоне явственно звучит тревога.
– Разве мои слова можно было понять как-то иначе? – осведомляюсь я.
Гаррет не скрывает своего облегчения.
– Знаешь… я хочу, чтобы ты кое-что сделала.
Я смотрю на экран телефона и вижу, что до начала второй половины пары осталось три минуты.
– Мы можем поговорить об этом позже? Мне пора в аудиторию.
– Это займет всего минуту. – Он серьезен и напряжен. – Ты мне доверяешь?
Меня тут же охватывает беспокойство, но оно сменяется изумлением, когда я слышу собственный ответ:
– Конечно, доверяю.
Боже, я ведь действительно доверяю. Хотя познакомилась с ним совсем недавно. Я доверяю этому парню.
– Я рад. – Он откашливается и продолжает: – Я хочу, чтобы ты сегодня вечером выпила.
Я напрягаюсь.
– Что? Зачем?
– Я считаю, что тебе это пойдет на пользу.
– Подожди, ты пригласил меня к Дину для этого? – с сарказмом спрашиваю я. – Чтобы напоить?
– Нет. – Гаррет устало качает головой. – Чтобы помочь тебе понять, что иногда все же можно ослабить свою бдительность. Послушай, сегодня я за рулем, но я предлагаю стать не только твоим шофером. Я буду и твоим телохранителем, и твоим барменом, и, что самое важное, твоим другом. Обещаю присматривать за тобой, Уэллси.
Как ни странно, я тронута его речью. Однако она не дает мне никаких гарантий.
– Гаррет, я не какой-то там алкоголик, чтобы обязательно пить.
– Дурашка, я так и не думаю. Я просто хотел, чтобы ты поняла: если ты решишь выпить парочку пива, тебе не придется беспокоиться. Я буду рядом. – Он колеблется. – Я знаю, что у твоей подруги был неудачный опыт с выпивкой на людях, но даю слово, я никогда не позволю этому случиться с тобой.
Я вздрагиваю, когда он произносит «с твоей подругой». К счастью, он, кажется, ничего не замечает. Откровенно говоря, придумывать историю о «моей подруге» было не совсем честно, но я не сожалею об этом. Только самые близкие друзья знают, что со мной случилось, и хотя и я вправду могу доверять Гаррету, у меня нет желания рассказывать ему об изнасиловании.
– Так что если захочешь сегодня выпить, с тобой ничего не случится, обещаю. – Он настолько искренен, что у меня сжимается сердце. – В общем, это все, что я собирался тебе сказать. Просто… подумай над этим, ладно?
Я с трудом сглатываю комок в горле и выдавливаю из себя:
– Ладно. – И, натужно выдохнув, добавляю: – Подумаю.
* * *
Гаррет
В баре «Малоун», в котором и так тесно, каждый сантиметр пространства занят хоккеистами. Помещение настолько крошечное, что большую часть времени здесь всегда можно было только стоять.
А сегодня здесь мало места даже для того, чтобы дышать, не то что стоять.
На день рождения к Дину заявилась вся команда, к тому же по понедельникам в баре поют караоке, так что в зале стоит страшная толчея и дико грохочет музыка. Плюс от всего этого в том, что нам на входе не пришлось показывать свои фальшивые удостоверения.
Неожиданно я соображаю, что через несколько месяцев мое удостоверение станет бесполезным. В январе, когда мне исполнится двадцать один, я не только официально стану взрослым, мне наконец-то будет открыт доступ к трастовому фонду, который оставили мне бабушка и дедушка, а это означает, что я буду еще на один шаг ближе к независимости от моего старика.
Ханна приходит минут через двадцать после нас с ребятами. Я не заезжал за ней, потому что у нее поздно закончилась репетиция, и она настояла на том, чтобы взять такси. Еще она настояла на том, чтобы зайти в общагу, принять душ и переодеться, и сейчас, глядя на нее, я всем сердцем одобряю ее решение. В лосинах, в сапогах на высоком каблуке и обтягивающей кофточке, она выглядит сногсшибательно. Все это, естественно, черное, но когда она подходит поближе, я ищу ее фирменный знак – что-нибудь яркое – и нахожу его, когда она поворачивается, чтобы поприветствовать Дина. Огромная желтая заколка с маленькими синими звездочками поддерживает сзади часть ее темных волос. Остальные свободно обрамляют румяное лицо Ханны.
– Привет, – говорит она. – А здесь душно. Хорошо, что я не надела к сапогам куртку.
– Привет. – Я наклоняюсь и целую ее в щеку. Я бы с радостью поцеловал ее в соблазнительные губы, но Ханна, в отличие от меня, наверняка не считает сегодняшнюю встречу свиданием. – Как прошла репетиция?
– Как обычно. – Она мрачнеет. – Как обычно, хреново.
– И что Задница Кэсс учудил на этот раз?
– Ничего особенного. Просто вел себя как полный болван. – Ханна вздыхает. – Я победила в споре о том, где конкретно делать переход в аранжировке, а он – насчет второго припева. Ну, того места, где вступает хор.
Я издаю громкий стон.
– О, проклятье. И ты прогнулась?
– Их было двое против меня одной, – угрюмо отвечает она. – Эм-Джи решила, что для максимального эффекта в ее песне необходим хор. Мы начинаем репетировать с ними в среду.
Мне совершенно очевидно, что она в бешенстве, поэтому я сжимаю ее руку и говорю:
– Хочешь выпить?
Я вижу, как дергается ее изящное горло, когда она сглатывает. Она долго молчит и просто смотрит мне в глаза, как будто пытается мысленно проникнуть мне в мозг. Я затаиваю дыхание, потому что понимаю: сейчас произойдет нечто важное. Ханна либо доверит себя моей заботе, либо замкнется, что для меня будет равноценно вырубающему удару, потому что мне, черт побери, ужасно хочется, чтобы она доверяла мне.
Наконец она отвечает, и у нее такой тихий голос, что едва слышу его за музыкой.
– Что?
Она вздыхает и повторяет уже громче:
– Я сказала: «Конечно».
От одного этого маленького слова моя грудь раздувается, как огромный воздушный шар. «Вот, Гаррет, доверие Ханны, прошу любить и жаловать».
Изо всех сил стараясь удержать свое счастье в узде, я киваю с безразличным видом и веду ее к барной стойке.
