Я думаю о Ханне, о том, как давит на нее необходимость быть «нормальной» – наверное, это давление в тысячу раз сильнее, чем то, что чувствую сейчас я, – и мгновенно получаю ответ.
– Точно сдержанная. Свечи и лепестки заставили бы ее нервничать.
Берди слегла склоняет голову набок.
– Тогда продвигайся вперед медленно и делай все, чтобы ей было комфортно. Это мой единственный совет. – Он замолкает. – И растяни прелюдию. Девчонкам нужны предварительные ласки. Усек?
Я хмыкаю.
– Да, сэр.
– Еще вопросы? А то от меня несет как от помойки, мне ужасно хочется в душ.
– Нет, это все. Спасибо, старик.
Берди хлопает меня по плечу и встает.
– Не заморачивайся насчет всего этого, Джи. Не забывай, что секс должен приносить удовольствие. – Он подмигивает мне и выходит из зала.
Не заморачиваться? Господи, а как в моем случае не заморачиваться?
Я издаю громкий стон и радуюсь, что никто не слышит этот полный отчаяния возглас.
«Позаботься, чтобы ей было комфортно. Продвигайся медленно. Растяни прелюдию. Не заморачивайся».
Ладно. Я с этим справлюсь.
Во всяком случае, я чертовски надеюсь, что справлюсь.
Глава 24
Ханна
По дороге к Гаррету я так нервничаю, что меня тошнит, но я сдерживаю рвотные позывы, потому что не хочу испачкать машину Трейси и платить за химчистку.
Из-за нервотрепки я плохо помню, как прошли пять часов моей смены. И один час репетиции с Кэссом. И как я перебралась из одного места в другое. С самого утра, с того момента, когда я покинула спальню Гаррета, я двигалась на автопилоте, и все мои мысли были сосредоточены на том, что будет вечером.
Я уже говорила, что нервничаю?
Хотя чего нервничать-то? Это всего лишь секс. Секс с парнем, который меня привлекает, который мне нравится и которому я доверяю.
И почему у меня так сильно дрожат руки? И так бешено бьется сердце? Для этого нет никаких причин. Но к нервозности примешивается и радостное возбуждение. Предвкушение. У меня под рабочей униформой комплект красивого белья. Приятно сознавать, что ты предстанешь перед своим партнером в черном кружеве, что у тебя гладкая, как шелк, кожа, к которой приятно прикасаться.
Я заглядываю в гостиную, но там никого нет. Приятелей Гаррета либо нет дома, либо они сидят по своим комнатам, хотя это вряд ли, потому что наверху стоит полнейшая тишина.
Поднимаясь по лестнице, я гадаю, а не попросил ли Гаррет их исчезнуть, и надеюсь, что нет, потому что… ну, это все равно что вывесить объявления о том, что мы с ним сегодня вечером займемся этим.
– Привет, – говорит он, когда я вхожу в его комнату.
От нервного напряжения мое сердце делает сальто, а от радости начинает трепыхаться, и все это одновременно. Я вижу, что Гаррет подготовился к этому вечеру: волосы еще влажные после душа, лицо тщательно выбрито. Я бросаю взгляд на его черные спортивные брюки и обтягивающую серую майку, потом смотрю на свою безвкусную униформу. Из-за всей этой нервотрепки я забыла прихватить с собой сменную одежду.
Хотя едва ли мы надолго останемся в одежде.
– Привет, – натянуто произношу я. – Ну… как ты хочешь начать? Мне раздеться? – Я замолкаю, так как в голову приходит одна мысль. – Только не проси устраивать стриптиз, потому что я дико нервничаю и не смогу изобразить даже намек на эротический танец.
Гаррет разражается хохотом.
– Ты не представляешь, как настроиться на нужный лад, да, Уэллси?
Я издаю страдальческий стон.
– Представляю. Просто я… нервничаю, – повторяю я, вздыхаю и вытираю вспотевшие ладони о юбку. – Может, начнем? Вот ты стоишь и смотришь, и это бесит меня.
Он хмыкает, подходит ко мне и берет мое лицо в ладони.
– Первое: просто расслабься. Тебе незачем нервничать. Второе: я не жду никакого стриптиза и даже не хочу его. – Он подмигивает. – Во всяком случае, сегодня. И третье: мы сейчас ничего не будем начинать.
Меня охватывает разочарование.
– Не будем?
Гаррет подает мне ту самую майку, в которой я спала.
– Иди, сними с себя этот дурацкий костюм и надень вот это. А я пока поставлю диск. – Он подходит к телевизору и берет коробку с фильмом «Во все тяжкие».
– Ты хочешь смотреть телик? – не веря своим глазам, спрашиваю я.
– Ага.
У меня отвисает челюсть. Затем я захлопываю рот и молчу, потому что до меня вдруг доходит, что он затеял, и я искренне благодарна ему за это.
Он пытается успокоить меня.
И у него получается.
Я захожу в ванную, чтобы переодеться, возвращаюсь и устраиваюсь рядом с Гарретом на кровати. Он тут же обнимает меня, прижимает к себе, и я успокаиваюсь, вдыхая его такой знакомый, истинно мужской запах.
– Готова? – спрашивает он, беря пульт.
Я непроизвольно улыбаюсь.
– Готова.
Я кладу голову Гаррету на плечо и смотрю на экран, где начинает разворачиваться действие. Как и в прошлые разы, когда мы с ним вместе смотрели этот фильм, мы молчим, если не считать мои охи и его предположения, однако сейчас, в отличие от тех раз, я смотрю не так внимательно. Гаррет поглаживает мне плечо, и из-за этого мне трудно сосредоточится на фильме.
На половине серии Гаррет наклоняется ко мне и целует в шею.
Я не говорю ни слова, но сладостно вздыхаю. У меня по телу бегут приятные мурашки, и, когда он кладет свою широкую ладонь на мое голое бедро, меня обдает жаром.
– Что ты делаешь? – шепчу я.
Его губы скользят по моей шее.
– Создаю настроение. – Он прихватывает мочку моего уха. – Так уж получилось, что, в отличие от других, я знаю, как это делать.
Я показываю ему язык, хотя знаю, что он не видит, потому что слишком занят тем, чтобы мучить меня своими губами.
Возбуждение зарождается где-то в глубине меня и, разливаясь по всему телу, обостряет ощущения в эрогенных зонах. При каждом поцелуе Гаррета по мне проходит сладостный трепет. Когда он кончиком языка дотрагивается до моей щеки, я поворачиваюсь, и наши губы сливаются в жарчайшем на планете поцелуе.
Мне нравится, как Гаррет целуется. Его поцелуи не слюнявые и не суетливые, он целуется умело и неспешно, просто потрясающе. Его губы легко касаются моих, лениво и дразняще, а язык то дерзко врывается мне в рот, то быстро ретируется, заставляя желать большего. Я откидываю голову, чтобы нам было удобнее целоваться, и Гаррет судорожно вздыхает, а у меня в ответ на его страстный вздох появляется напряжение внизу живота.
