Не отрываясь от моих губ, он осторожно укладывает меня на спину, ложится рядом на бок и кладет ладонь на мою грудь, и меня охватывает небывалое наслаждение.
– Скажи, если почувствуешь, что я спешу, – глухо говорит он и снова просовывает язык между моими губами.
Я полностью погружена в наслаждение. Он и целует меня, и ласкает грудь, и пощипывает соски, и мне так хорошо, что я даже не знаю, на каком из этих ощущений сосредоточиться.
Мой пульс выходит из строя, когда ладонь Гаррета скользит вниз по моему телу. Он замирает на мгновение, добравшись до края майки, а затем решительно просовывает палец мне между ног.
И тут я перестаю дышать.
Когда его палец прикасается к моему клитору сквозь трусики, я всхлипываю.
Рука Гаррета останавливаете.
– Мне перестать?
– Нет. Продолжай.
Он хмыкает, и его рука снова начинает двигаться. В какой-то момент мне кажется, что лучше уже быть не может, но Гаррет показывает мне мою ошибку, просовывая руку в трусики и дотрагиваясь пальцем до клитора.
Я резко изгибаюсь, как будто меня пронзила молния.
– О-о. Не останавливайся.
Он гладит клитор, нежно, но уверенно, а потом просовывает палец дальше.
С моих губ срывается стон.
– Ой, ты такая мокрая.
Да. Я и в самом деле мокрая. Наслаждение разрастается во мне, неся с собой восхитительную боль. Я ошеломлена тем, что чувствую признаки приближающегося оргазма. Раньше я никогда так далеко не заходила. Однако я отвлекаюсь, вдруг ощутив, что мне в бедро упирается нечто твердое. Это приводит меня в такой дикий восторг, что даже кружится голова.
Меня охватывает настоятельное желание прикоснуться к нему, и моя рука, будто одержимая, стремительно пролезает в его «боксеры».
Едва я дотрагиваюсь до его члена, у меня отвисает челюсть.
– О, боже, это уже не смешно!
Гаррет выглядит испуганно.
– А в чем дело?
– Ты принимаешь гормон роста? – Я быстро вытаскиваю руку и тут же начинаю нервничать. – Такое огромное чудище просто не поместится во мне!
Гаррет вдруг утыкается головой в согнутый локоть, и по его телу проходит дрожь. Сначала я решаю, что он взбешен. Или, возможно, плачет. Проходит несколько секунд, прежде чем я соображаю: он смеется.
Нет, неправильно – он бьется в истерическом хохоте.
От этого хохота вибрирует даже кровать. Наконец он немного приходит в себя и, отдуваясь и то и дело срываясь на хохот, говорит:
– Чудище?
– Прекрати смеяться надо мной. Я серьезно, – не унимаюсь я. – Может, у меня большая грудь и торчащая попка, но ты видел мои бедра? Крохотные и узенькие! Что свидетельствует о том, что мой дамский канал…
Очередной всхлип говорит о том, что он с трудом сдерживает смех.
– Дамский канал?
– …тоже очень узкий. Ты просто разорвешь меня.
Гаррет поднимает голову, и я вижу на его лице самые настоящие слезы.
– Я впервые слышу такую потрясающую вещь от девушки, – задыхаясь от смеха, говорит он.
– Это не смешно, как ты не понимаешь?
Он с трудом переводит дух.
– Дико смешно.
– А знаешь, мы ничего не будем делать. Ты напрочь отбил все желание.
– Я? – произносит он между приступами хохота. – Да ты сама его отбила, детка.
Я сажусь и раздраженно говорю:
– Если честно, это была дурацкая затея. – Вздохнув, я шарю по кровати в поисках пульта. – Давай смотреть кино.
– Ни за что. Мы зашли слишком далеко. – И он более ласково добавляет: – Дай мне руку.
Я с подозрением оглядываю его.
– Зачем?
– Думаю, если ты получше познакомишься с моим «чудищем», ты поймешь, что его не надо бояться.
Я фыркаю и тут же становлюсь серьезной, когда Гаррет снова засовывает мою руку себе в «боксеры».
А что до убитого мною желания? Оно мгновенно возвращается, как только я обхватываю его член. Он длинный и толстый и пульсирует под моими пальцами, и от этого в моем теле снова поднимается жаркая волна.
Я поглаживаю его, и Гаррет издает тихий стон.
– Видишь, Уэллси, это старый, добрый пенис.
Вот теперь смешно становится мне.
– В этом предложении столько неправильного, что я даже не знаю, с чего начать. – Я замолкаю. – Кстати, а насколько он старый?
– Ему двадцать, как и мне, – совершенно серьезно отвечает Гаррет. – Но он гораздо взрослее меня. А как насчет твоего дамского канала? Он мудрее тебя, или он…
Я затыкаю ему рот поцелуем.
Вскоре я опять трепещу от наслаждения. Рука Гаррета возвращается туда, где мне и хочется ее чувствовать. Каким-то образом я оказываюсь без белья. Когда длинный палец проникает вглубь меня, я вскрикиваю. Мышцы влагалища непроизвольно сжимаются вокруг пальца, и у меня от восторга кружится голова.
Язык Гаррета хозяйничает у меня во рту, его член двигается в моей руке, и я впервые чувствую себя такой желанной, осознавая, что это из-за меня Гаррет издает эти страстные возгласы. Он отрывается от моих губ и покусывает мое плечо, и горящий во мне огонь вспыхивает настолько ярко, что я понимаю: долго я не выдержу. Мои стоны становятся громче.
Однако все возбуждение угасает, когда я открываю глаза и обнаруживаю, что Гаррет наблюдает за мной.
Я каменею под его ласками.
– В чем дело? – спрашивает он.
– Ни в чем. – Я сглатываю. – Просто… поцелуй меня. – Я притягиваю вниз его голову и приоткрываю губы, пропуская в рот его язык.
Гаррет ласкает мой клитор с потрясающей ловкостью. Он словно знает, где нужно нажать посильнее, когда двигать пальцем побыстрее, а когда замедлить движение. Я вцепляюсь в его умелую руку, он стонет, и вдруг возбуждение снова гаснет.
Я тоже издаю стон, но от разочарования.
– В чем дело, Уэллси? – Его палец замирает на клиторе. – Ты же уже близко. Я чувствую.
– Я… я… – От ощущения полной безнадежности у меня сжимается горло. – Я подхожу, а потом… потом все уходит. – Мне так стыдно, что хочется плакать. – Так происходит каждый раз.
– И что же мне делать? – обеспокоенно спрашивает он.
– Не знаю. Ласкай меня дальше. Пожалуйста.
Он так и делает, и, о боже, у него это получается великолепно. Когда он медленно засовывает в меня два пальца, я закрываю глаза, однако это ничего не меняет. Я все равно знаю, что он наблюдает за мной.
Как наблюдал Аарон, когда забирал у меня то, что я не хотела отдавать.
