Резонно. Чтоб мне провалиться, но мой член затрепетал, когда она назвала меня «дурашкой». По сути, каждое слово, что слетает с ее губ, распаляет меня все сильнее.
– Раздвинь ноги, – говорю я ей. – Я хочу видеть тебя.
Она колеблется.
А потом раздвигает их, и я громко выдыхаю. Верх совершенства. Она розовая, прекрасная и безупречная.
Я так долго не выдержу. Это факт. Однако я делаю все, что в моих силах, чтобы оттянуть неизбежное. Я двигаю кулаком очень медленно, стараюсь не нажимать на головку и избегать самых чувствительных мест.
– Покажи, что бы ты делала, если бы меня здесь не было, – прошу я. – Покажи, как бы ты ласкала себя.
Ее щеки очаровательно розовеют. Ее губы приоткрыты, слегка, но достаточно, чтобы между ними пролез мой язык, если бы я поцеловал ее. А целовать ее мне хочется до безумия, однако я справляюсь с искушением. Уж больно хрупкое сейчас равновесие, чтобы рисковать и давать ей повод для паники.
Ханна очень медленно опускает руки вниз.
На меня обрушивается волна наслаждения.
– Вот так, Уэллси. Возьми себя.
Ее палец начинает скользить по клитору. Ее движения размеренные, она словно изучает, в каком месте самые сильные ощущения.
Я подстраиваюсь под ее неспешный ритм. Мое тело жаждет освобождения, но сам взрыв слишком важен. Буквально взрыв, потому что, черт возьми, я настолько к нему близок, что мне приходится дышать через нос и сжимать ягодицы, чтобы не взорваться.
– Здорово, ведь правда? – Мой голос звучит тихо и сдавленно.
Ханна кивает. Я вижу огромные, как блюдца, зеленые глаза. Я слышу учащенное дыхание и вдруг представляю, как ее губы обхватывают мой член. Увиденная картина стремительно подталкивает меня к завершению. Я прибегаю к чрезвычайным мерам, сжимая член так, чтобы стало больно.
Движения Ханны убыстрились, одной рукой она ласкает себя между ног, другая скользит вверх к куполу груди. Она играет своими сосками, а я представляю, как кусаю этот сосок между ее пальцами, и рычу. И я хочу сосать этот сморщенный бутон больше, чем дышать.
– Уэллси, о чем ты думаешь? – задаю я вопрос исключительно для того, чтобы отвлечься. Мне нужен какой-нибудь отвлекающий фактор. Причем КМС.
Ханна не отрываясь следит за движениями моей руки.
– Я думаю о тебе.
Черт. Фактор совсем не такого рода.
Моя рука вдруг начинает жить своей жизнью, ее движения ускоряются. На моей кровати лежит обнаженная женщина, а я не могу трахнуть ее. Не могу, потому что сегодня не мой день. Сегодня день Ханны.
– Я думаю, какой ты сексуальный, – шепчет она. – Я думаю, как же сильно мне хочется целовать тебя.
Меня так и подмывает броситься к ней и дать то, чего она хочет, но я боюсь разрушить ту особую атмосферу, что уже успела сложиться.
– А еще о чем? – спрашиваю я.
Она убирает руку с груди и кладет ее на плоский живот. Господи, какая же она крохотная. Я мог бы обхватить ее талию двумя руками.
– Я думаю о том, как ты засовывал в меня пальцы.
Черт побери, я думаю о том же, но ограничиваюсь тем, что наблюдаю за ее движениями. Она как раз сейчас засунула в себя два пальца, продолжая другой рукой ласкать клитор. Румянец на ее щеках стал еще ярче.
Я понимаю, что она скоро кончит, и испытываю ни с чем не сравнимое удовлетворение. Я ей помогаю. Я до нее не дотрагиваюсь, но мое присутствие ее возбуждает.
Я даю себе волю и при каждом движении захватываю головку.
– Я скоро кончу, – предупреждаю я Ханну.
– Да?
– Я уже близко, черт побери. Я долго не продержусь. – Я тихо чертыхаюсь, потому что вижу, как она достает из себя мокрые пальцы. Мне конец.
– Я тоже. – Ее глаза затуманиваются наслаждением, и она начинает метаться по моей кровати.
Тишину комнаты взрывают мои стоны и ее вскрики, воздух наэлектризован, мое тело объято огнем.
– Ох… Господи… – Ханна судорожно хватает ртом воздух.
– Смотри на меня, – выдавливаю я. – Смотри, что ты делаешь со мной.
Ханна кричит: «Гаррет» и кончает с моим именем на губах, а я кончаю от звука своего имени, произнесенного ею. Дикое наслаждение пронзает меня с головы до ног, оргазм настолько силен, что я едва держусь на ногах и, чтобы не упасть, хватаюсь за стол в ожидании, когда бушующий во мне ураган немного утихнет.
Когда я вновь опускаюсь на землю, то обнаруживаю, что Ханна наблюдает за мной. Она еще не пришла в себя, и ее грудь учащенно поднимается и опускается.
– О боже. – На ее лице отражается искреннее изумление. – Просто не верится…
Через мгновение она уже в моих объятиях. Она обнимает меня за шею и прижимается ко мне, не обращая внимания на мой мокрый живот.
– Я кончила! – восклицает она, пряча лицо у меня на груди.
Я смеюсь.
– Я видел.
– Я кончила, и ты был рядом, и…
Ханна поднимает на меня благоговейный взгляд. Я вспоминаю, какая она маленькая, только когда мы оказывается лицом к лицу и ей приходится задирать голову, чтобы посмотреть мне в глаза.
– Давай займемся сексом, – заявляет она.
Чтоб мне провалиться, но мой член опять готов к работе. Ханна чувствует это, ее глаза расширяются, когда член упирается ей в живот.
Я самый настоящий мазохист, потому что отвечаю:
– Нет.
Нет?
Да, это совершенно официально – у меня поехала крыша.
– В каком смысле нет? – удивляется Ханна.
Я намерен твердо стоять на своем, даже несмотря на ее явное разочарование.
– Сегодня ты сделала большой шаг вперед, и, думаю, нам так и надо двигаться дальше. Шаг за шагом. – Я сглатываю и заставляю себя добавить: – Маленькими шажками.
На ее лице появляется странное выражение.
– Что? – спрашиваю я.
– Ничего. Именно так мне и советовал мой психотерапевт. Маленькими шажками.
Она на какое-то мгновение затихает, потом ее лицо проясняется, и лучезарная улыбка буквально озаряет всю комнату. Ханна впервые улыбается мне вот так, когда улыбаются не только ее губы, но и глаза, и от этого у меня как-то странно подпрыгивает сердце.
– Гаррет, ты очень хороший. Ты знаешь это?
Хороший? Ха, как же. Если бы она могла прочитать мои мысли и увидеть те грязные картины, что мелькают у меня в голове, если бы она знала, какие порочные вещи мне хочется делать с ней, она бы никогда не назвала меня хорошим.
– Иногда случается.
Ее улыбка становится еще шире, и моя душа распахивается ей навстречу.
