Следующий час мы занимаемся только вторым куплетом. В обычной ситуации Кэсс каждую секунду останавливался бы, чтобы покритиковать меня, сегодня же весь шквал его критики обрушивается на беднягу Ким Дже Ву. Кореец-первокурсник бросает на меня полный паники взгляд каждый раз, когда Кэсс вызверивается на него, но я ничего не могу с этим поделать, я только пожимаю плечами и сочувственно улыбаюсь.
Все очень печально. Я охладела к этой песне. Меня сейчас успокаивает только одно: осознание того, что если мы не выиграем из-за выкрутасов Кэсса, то у меня будет еще один шанс на весеннем конкурсе.
В два часа Кэсс объявляет конец репетиции, и я облегченно перевожу дух и надеваю куртку. В коридоре я с удивлением обнаруживаю Гаррета. На нем куртка с эмблемой Брайара, и он держит два стакана с кофе. От его улыбки у меня начинает учащенно биться сердце.
– Привет! – говорю я. – А что ты тут делаешь?
– Зашел к тебе, а Элли сказала, что ты на репетиции, вот я и решил подождать тебя.
– И ты все это время стоишь за дверью?
– Нет, я взял кофе и побродил тут немного. Только что вернулся. – Он через мое плечо заглядывает в репетиционную. – Репетиция закончилась?
– Ага. – Парень протягивает мне стакан, я беру его и поднимаю пластмассовую крышку. – Теперь у нас есть виолончелист.
Гаррет ухмыляется.
– Ну-ну. И ты в восторге от этого.
– Скорее, мне это безразлично.
Позади меня раздается резкое:
– Ханна, ты мешаешь пройти. У людей могут быть важные дела.
Закатив глаза, я отхожу в сторону и пропускаю Кэсса и Мэри-Джейн. Кэсс не утруждается даже взглянуть на меня, но когда замечает, с кем я разговариваю, выражение его лица меняется, и он таращится на нас своими голубыми глазами.
– Кэсс, ты знаком с Гарретом? – вежливо спрашиваю я.
Он с опаской переводит взгляд на высокого, мощного хоккеиста.
– Нет, не знаком. Рад познакомиться, приятель.
– Я тоже, Чезз.
Мой партнер по дуэту ощетинивается.
– Меня зовут Кэсс.
Гаррет с невинным видом хлопает глазами.
– Ой, извини… а разве я не так сказал?
У Кэсса раздуваются ноздри.
– Я слышал, ты поешь дуэтом с моей девушкой, – добавляет Гаррет. – Надеюсь, ты не создаешь ей проблемы. Не знаю, известно ли тебе, но у Хан-Хан есть плохая привычка позволять людям вытирать об себя ноги. – Он изгибает бровь. – Но ты же не будешь так делать, правда, Чезз?
Несмотря на то, что его слова приводят меня в замешательство, я с трудом удерживаюсь от смеха.
– Меня зовут Кэсс.
– Так я так и сказал, разве нет?
Одно долгое мгновение парни пристально смотрят друг на друга. Как я и ожидала, Кэсс первым опускает глаза.
– Все, – бормочет он, – пошли, Мэри-Джейн, а то опоздаем.
Он тащит бедняжку за собой так, будто это предмет багажа, а я со вздохом спрашиваю у Гаррета:
– Это было необходимо?
– Еще бы, черт побери.
– Ладно. Я просто уточнила.
Наши взгляды встречаются, и в моем теле медленно разгорается пожар. О боже. Я точно знаю, о чем он сейчас думает. Вернее, что он мечтает сделать.
Со мной.
Я думаю о том же.
Пусть я и говорила Элли, что все скоро выдохнется, но в настоящий момент наши отношения живут полной жизнью, и страсть, объединяющая нас, сейчас гораздо жарче, чем была вчера.
– Ко мне? – спрашивает он.
От этих двух слова, сказанных тихо и хрипло, у меня внизу живота разливается сладкая боль.
Вместо ответа – от сильного желания у меня перехватило горло – я беру у Гаррета стакан и, подойдя к мусорной корзине, выбрасываю и свой, и его.
Гаррет хмыкает.
– Я расцениваю это как «да».
Глава 27
Ханна
Я не помню, о чем мы говорили, пока ехали к дому Гаррета. Но точно о чем-то говорили. И я точно смотрела в окно машины и видела пейзажи, проносящиеся мимо. И я точно дышала как нормальный человек. Просто я всего этого не помню.
Едва мы врываемся в его спальню, я бросаюсь Гаррету на шею и целую его. К черту маленькие шажки. Я слишком сильно хочу его, чтобы медлить. Я еще не успеваю просунуть язык ему в рот, а руки уже расстегивают пряжку на его ремне.
Его хриплый смех щекочет мои губы, а затем он кладет свои сильные руки на мои и останавливает их.
– Уэллси, я ценю твой энтузиазм, но все же я вынужден попросить тебя не спешить.
– Но я не хочу медленно, – возражаю я.
– Ну, ты крепкий орешек.
– Крепкий орешек? А ты что, моя бабушка?
– Она называет тебя крепким орешком?
– Нет, – признаю я. – Вообще-то бабуля ругается, как матрос. На прошлое Рождество она за ужином выдала такое, что папа едва не подавился индейкой.
– Кажется, твоя бабуля мне по душе, – смеется Гаррет.
– Она очень милая.
– Гм, похоже на то. – Он склоняет голову набок. – Может, хватит обсуждать твою бабушку, а, убийца настроения?
– Это ты первый его убил, – замечаю я.
– Нет, я просто слегка изменил темп. – Его серые глаза горят страстью. – А теперь ложись в постель, чтобы я мог заставить тебя кончить.
О боже.
Я запрыгиваю на кровать, и моя поспешность вызывает у Гаррета улыбку, но мне на это плевать. Сегодня я совсем не нервничаю, потому что все мое тело дрожит от желания. Где-то в глубине сознания бьется мысль, что, возможно, еще раз у меня ничего не получится, во всяком случае, с Гарретом, но мне безумно хочется поскорее это выяснить.
Он устраивается рядом со мной, запускает руку мне в волосы и целует меня. Ни один парень еще не был так резок со мной. Девон обращался со мной бережно, как с хрустальной вазой, а Гаррет не боится, что я разобьюсь. Для него я… просто я. И мне нравится, как он возбуждается от меня, как он перекладывает мою голову, если ему неудобно меня целовать, и как прикусывает губу, если я дразню его, пряча свой язык.
Я сажусь, чтоб он мог снять с меня свитер, затем он с типичной для него ловкостью расстегивает мой бюстгальтер. Едва он снимает с себя рубашку, я приникаю губами к его груди. Вчера я не дотрагивалась до него, и сейчас мне хочется узнать, каков он на ощупь и на вкус. Чувствуя губами тепло его тела, я принимаюсь языком теребить его сосок, и с его уст вырывается хриплый стон, а в следующее мгновение я уже лежу на спине, а Гаррет страстно целует меня.
Он обхватывает ладонью мою грудь, зажимает в пальцах сосок. Мои глаза закрываются, и в этот момент мне плевать, смотрит он на меня или нет. Меня волнует только одно: как он заставляет меня чувствовать.
