А привести мысли в порядок никак не удавалось. За эти три-четыре дня, миновавших со времени отъезда из Апраксина монастыря, Прямислава словно бы прожила целую жизнь и узнала много нового о мире и людях. Она снова и снова вспоминала то, что услышала от Ростислава: отец задумал развести ее с мужем! При всем ее негодовании на Юрия от этой мысли леденела кровь. Мысль о разводе казалась дикой, невозможной, ведь брак – установление пожизненное. По крайней мере, она с детства была приучена принимать свою долю и мириться с ней не ропща. То, что однажды закрепленная венчанием судьба может измениться и стать совсем другой, даже не приходило ей в голову. Но Ростислав верно сказал: прав тот, у кого сильнее полки. Церковные власти подчиняются князьям, если те достаточно сильны, чтобы подчинять. И если княжеские браки заключаются порой вопреки всем установлениям, так, может, их возможно и расторгнуть? Иной раз до нее и в монастыре доходили слухи о подобных делах – монахини шептались, матушка Юхимия осуждающе качала головой. И если раньше Прямислава полностью разделяла ее возмущение, то теперь взглянула на такую возможность по-новому.
Вон Ярославец Святополчич развелся же со своей женой, дочерью Мстислава новгородского и другой внучкой Владимира Мономаха, и что вышло? Все князи русские его осудили за это, Владимир и Мстислав ходили на него войной… И погиб он в тот же год. Все говорили: Бог наказал! Об этом во Владимирской земле было много разговоров, и Прямислава помнила, с каким ужасом и отвращением игуменья Юхимия произносила слово «развод». Греховно и ужасно нарушать Божье установление! Но почему при мысли о том, что так бывает, ее сердце замирает в радостной надежде?
Однако даже если она избавится от Юрия Ярославича, что будет потом? Найдется ли для нее, разведенной жены, какой-нибудь приют на белом свете, кроме монастыря? Хоть и не она наблудила и вина в разводе будет не ее, Прямислава все же сознавала двусмысленность своего положения. Ее мучило мимоходом высказанное опасение Ростислава, что Вячеслав туровский станет предлагать ему в жены свою освобожденную дочь. Почему он не хочет? Ему не нравится Крестя? Да, конечно, и глупец догадается, которая из двух девушек ему нравится. Но, может быть, его смутит позорное положение разведенной?
Ох, что только в голову не лезет! Прямислава заслонила лицо ладонями, словно испугалась, что Зорчиха и Крестя разглядят на нем, как далеко залетела ее мысль. Захочет ли Ростислав на ней жениться, если узнает, что дочь Вячеславна туровского – это она! Не дай бог ему об этом проведать! Как она посмотрит ему в лицо, если откроется, что девушка, которую он видел то в рубище холопки, то в подряснике послушницы, и есть Юрьева княгиня? Никогда! Лучше в монастырь!
* * *
Остаток дня ехали спокойно, и Прямислава иной раз подремывала, иной раз поглядывала по сторонам из-под полога, любуясь лугами, лесами в свежей весенней зелени, берегами Припяти. Все это нравилось ей больше и больше, и она уже жалела, что столько лет просидела взаперти, понятия не имея, как огромен и прекрасен Божий мир! «Некое краснейшее и чюдно поле, красная села и светло зело» – невольно вспоминались ей строки «Видения Козьмы игумена», узревшего рай.
В поле и остановились на ночлег. Неподалеку лежало сельцо, но Прямиславе слишком памятен был ночной бой во время такого же ночлега, и она предпочла остаться в шатре, в окружении всего войска. Жесткая лежанка, ночной холод, а больше возбуждение непривычной обстановки мешали ей заснуть, она лишь подремывала вполглаза, просыпаясь от каждого звука голоса дозорных возле костра. Но не жаловалась: ее даже успокаивало то, что совсем рядом не спят. Жутко было думать, как далеко занесло ее челнок от привычных берегов. Оставленное позади село Ивлянка, от которого ее отделяли всего два дня пути, казалось, находится где-то за горами и долами, а Берестье и Апраксин монастырь и вовсе мнились не ближе Цареграда.
К рассвету она так замерзла, несмотря на пять овчин, которыми ее укрыли, что на заре выбралась наружу греться у костра. Свежесть прохладного воздуха, тепло огня, дым костра, улыбки на заспанных лицах отроков – почему-то все это вызывало в душе ее такой подъем, который она раньше испытывала разве что на пасхальной службе. Очень хотелось обернуться и поискать глазами Ростислава, но она запретила себе это делать.
На другой день приехали к городу Небелю. Сейчас в нем сидел князь Роман Изяславич, племянник Вячеслава, сын его брата Изяслава курского. Это был смирный человек, не честолюбивый, преданный дяде и не помышлявший, к счастью, о больших княжеских столах.
Однако улицы посада оказались пусты, ворота детинца закрыты. Ростислав велел войску остановиться на широком берегу, а сам с ближней дружиной поехал к воротам. Прямислава и Зорчиха наблюдали за ним, выйдя из кибитки, – после долгого сидения им хотелось размять ноги.
– И что он будет делать? – обеспокоенно спросила Прямислава, глядя, как конный отряд со стягом над головой князя приближается через опустевший посадский въезд к воротам. – Даже шелома не надел…
– Да зачем ему шелом? – отозвался Рысенок. – Не биться же с нами князь Роман будет. Перепугались видать, войско-то вон какое больше, а в волости немирно. Вот и опасаются. Откуда ж им знать, к Вячеславу помощь идет или к Юрию.
– А здешние на нашей стороне?
– Бог их весть. Должно, на вашей. Здешний князь ведь вам родня?
Остановившись перед воротами, Ростислав обменялся какими-то словами с гридями в блестящих шлемах, смотревшими с воротной башни. Потом ворота приоткрылись, отряд понемногу втянулся внутрь. Прямислава ждала, волнуясь сама не зная отчего. То ли она беспокоилась о Ростиславе, то ли о себе? Ей хотелось, чтобы он скорее вернулся к войску. Любой чужой город ей казался загадочным и страшноватым местом, и то, что для Ростислава было незначительным дорожным происшествием, для нее оборачивалось целым приключением.
Однако вернулся Ростислав довольно быстро, притом с неплохими новостями. Войско получило приказ располагаться на ночлег прямо на берегу, и мужики уже побежали к озеру с привезенными с собой сетями, а к кибитке примчался Горяшка и велел ехать к воротам.
– Княгиня и воевода здешний зовут князя и Юрьеву княгиню ночевать в город! – запыхавшись, доложил он. – Давай, трогай!
– Ой, что же с нами будет? – беспокойно зашептала Крестя, дергая Прямиславу за рукав. – Они же твои родичи! Узнают!
– Да ничего они не узнают! – отмахнулась Прямислава, думая только о том, что скоро опять увидит Ростислава. – Они только на свадьбе моей были, Роман и его княгиня, а больше я их никогда не видела. И они меня больше не видели, а с тех пор семь лет прошло – не узнают, не бойся. Скажешь, что устала, да спать отпросишься, вот и все!
Кибитка уже въехала в ворота, и под колесами погромыхивали деревянные плахи улицы. Прямислава с любопытством разглядывала незнакомый город: под тынами собралось много народу, везде виднелись кое-как увязанные узлы с самым необходимым, многие держали на привязи либо корову, либо пару коз, либо лошадь.
– На Киевщине от половцев поганых вот так же спасаются! – хмыкнул Тешило, плетью показывая Прямиславе на небельцев. – А тут, вишь, от своих!
