На лице искусника играют желваки. В болотных глазах застывает лед.
— Проницательность и повышенная эмоциональность — страшная смесь. Она доводит до беды: разглядев то, что не видят другие, человек не сумеет смолчать. И в итоге может пострадать.
Это намек? Легкий холодок страха ползет по спине. Нет, глупости! Это же Каррай! Он не причинит мне вреда.
Искусник делает ко мне шаг. Затем еще один. И еще…
Я отступаю. И предсказуемо упираюсь в закрытую дверь спиной.
Рубашка на хозяине дома по-прежнему расстегнута. Он так близко, что я могу детально рассмотреть смуглую грудь до малейших родинок и шрамов. А последних на коже много, есть даже в области сердца, прямо под темным ореолом соска.
Опустив взгляд, настойчиво спрашиваю:
— И все же, что вы скажете на это? Я стала целителем «Аквилона» только потому, что не буду трепать языком о странностях главных игроков?
Каррай тихо смеется. И это так неожиданно, что я поднимаю голову…
…и попадаю в плен желто-зеленых глаз. Затягивают болотные очи не хуже настоящей трясины.
— Скажу: «Не суй свой нос, девочка, туда, куда не следует». Близард, вы не о том беспокоитесь.
— А о чем должна?
— О том, что влезли не в свое дело. Как будете выбираться, адептка?
Он так близко… я не выдерживаю напряжения.
— Вы меня пугаете, искусник, — признаюсь глухо.
— Уж лучше я, Близард, — с непонятной грустью произносит Каррай. — Уж лучше я.
Он отступает назад, возвращая возможность дышать. Пройдя дальше в комнату, указывает на кресло. Я подчиняюсь, усаживаясь на краешек мягкого сиденья, а он расхаживает по гостиной, застегивая пуговицы рубашки.
— Итак, это все, на чем вы построили свою теорию заговора?
— Разве мало? — Теперь мой черед скептически изгибать бровь. Глупый страх отступает, я больше не боюсь искусника. — Главное, что при знакомстве себя выдал сам Гар… настоящий Фрайд. Он сказал, что вы — друг его отца. А вы не можете дружить с графом Эктором, фанатичным блюстителем морали.
— Вы меня идеализируете, Близард. — Криво усмехнувшись, Каррай опускается на диван. — Друзьям часто прощаешь недостатки.
Даже наклонности садиста? Этот вопрос я не решаюсь задать, не хватит смелости потом объяснить, откуда мне это известно. Я до сих пор надеюсь назвать имя убийцы, не рассказывая о том, что нашла улики в борделе.
— Возможно, идеализирую. Но если учитывать то, что учились вы здесь, а сыновья герцога Никлаш и Рубер — в Пандуре, и то, что старший, закончив ПУЧ, отправился служить в вышеградский гарнизон, в подразделение разведчиков, как и вы, то вывод напрашивается сам. Вы — боевой товарищ Никлаша Фрайда Монтэма.
— Подготовились, Близард, зачет, — хмыкает маг. — Еще раз убеждаюсь, что мозги вам достались от отца. Но мой вам совет, — его губы сжимаются в тонкую линию, — не лезьте в эту историю! Это политические игры, за них сносят головы, и не смотрят, кто играет, матерый маг или маленькая девочка. Со своей наивностью и верой в людей вы не разберетесь, кто друг, а кто утопит при первой же возможности.
Скрестив руки на груди, признаю его правоту:
— Да, интриги не для меня. Но я не могу молчать, зная, кто медленно убивает герцога!
И вот теперь Каррай не скрывает заинтересованности:
— Рассказывайте, до чего додумались, моя гениальная девочка.
И снова легкая ирония. Ну как же! Они с Рорком Лайнетом прощелкали убийцу у себя под носом, а я могу назвать его имя, не имея возможностей главы службы безопасности. И все-таки «моя гениальная девочка» заставляет сердце биться быстрее.
Чуть запинаясь, открываю ему свои мысли:
— Думаю, что именно граф Эктор предложил отцу обезопасить наследника. И его сын блестяще справился с задачей — принял на себя удары, предназначенные драгоценному кузену. Вот только мне довелось наблюдать несколько покушений на подсадную утку: в первый раз демон-имитатор напал на него на полигоне, когда рядом был целитель, во второй раз — у трактира, и я тоже могла своевременно оказать помощь. Одно покушение выбивается из рамок — мнимый Фрайд, получив травму в странной стычке в столовой, не может играть в стрип. И настоящий наследник вынужден исполнять привычные обязанности капитана. Неудивительно, что «Аквилон» выигрывает. Чтобы привязать стяг команды, капитан взбирается на столб, смазанный горечавкой лазурной, которая в малых дозах ослабляет потоки магии. Это сделано, чтобы поддельный капитан ураганцев, вызвав его на улицу из трактира, одолел сильного мага. Зная, что друзья его не отпустят одного, имитатор тоже явился не один.
— Стройная теория, но чего-то не хватает. Я понимаю, куда вы клоните. Хотите сказать, что графу Эктору выгодно устранить племянника, а потому именно он травит отца? Одного вы не учли, адептка.
— Чего?
Тон Каррая мне не нравится. Может, действительно упустила важную деталь?
— Граф Эктор — далеко не идеал человеколюбия, но убивать племянника, единственного, кто может управлять артефактами рода и частью так называемого «шэйшевого» ключа, он не станет. Ему, поверьте, невыгодно ослаблять род.
На какой-то миг страх вновь туманит разум. А что, если искусник заодно с недоброжелателями Фрайда? И специально сбивает с верного пути? Хотя было бы проще вообще меня устранить. Но я жива, и он со мной разговаривает по-дружески.
— Хорошо, вы лучше меня знаете графа Эктора. Говорите, что он не желает убивать племянника? Может, смерть — не цель? Вдруг он пытается запугать Фрайда, сделав обязанным своему внебрачному сыну?
— Продолжайте, Близард. — Морщина вертикально рассекает переносицу мага. — Я слушаю вас внимательно.
— Как уже говорила, я наблюдала покушения на лже-Фрайда. И вот что странно: в первый раз он не был испуган. Совсем. Возле «Веселого приюта» я нашла парня, когда его уже ранил демон-имитатор, — и опять ни капли страха на лице, да и ранение снова несерьезное. Он словно заранее знал, что все будет хорошо. А вот когда появились ирдийцы с кинжалом… Ну, он чуть не потерял сознание от страха. Это ли не странность?
Искусник, до этого слушавший внимательно, резко поднимается с дивана и начинает снова расхаживать по комнате. Неужели верит? И теперь нервничает?
— По каким признакам определили отравление герцога горечавкой?
— У него несколько лет проблемы с магическим резервом? Так бывает, если принимать горечавку малыми дозами. А еще она — медленная смерть не только для дара, но и вообще… На герцоге амулет, скрывающий состояние здоровья, и я смогла установить не все признаки: бледные ногти с голубоватым оттенком, легкий запах гниющего яблока…
Я умолкаю, потому что Каррай хмыкает:
— Так вот зачем вы полезли к Монтэму с объятиями?
— Можете смеяться, но иначе я не могла проверить свою догадку. Учитывая вышесказанное, я обвиняю графа Эктора. Он заставляет целительницу Гарден молчать, и вероятно, даже давать своему пациенту яд. Не знаю, чем он ее шантажирует, может, титулом для сына. Или же просто колотит, как он это любит.
