Для боевика, тем более для разведчика, подобное ранение — увольнение. Однако маг остался при гарнизоне и в кратчайшие сроки выучил орохорский. Он стал незаменимым переводчиком на целых пятнадцать лет, ведь язык степняков студенты начали изучать, лишь когда эрд Ораш вошел в преподавательский состав ВАМП. Чуть позже спецкурс орохорского ввели и в ПУЧе, который ревниво перенимал лучшее у Вышеградской академии…
— Адептка, — окликает легендарный боевик, — я прошу прощения за возможную несдержанность моего коллеги. Пропускайте ругань и угрозы мимо ушей и делайте свое дело. Ваш будущий пациент — неплохой человек, когда трезв.
Что-то мне страшно… Может, развернуться и сбежать?!
Поздно. Мы уже сворачиваем за учебный корпус академии, где разбит огромный парк с экспериментальными садами, оранжереями и грядками специй и лечебных трав. Здесь же расположены общежития для незнатных студентов и адептов-аристократов. Чуть глубже в парке стоят двухэтажные домики для преподавателей, не обремененных семьей. Состоящие в браке искусники по сложившейся традиции живут в городе.
К одному такому аккуратному каменному зданию мы спешно приближаемся. Я уже сожалею, что решила заглянуть в библиотеку столь рано. Как бы не получила новых проблем от коллеги Ораша. Ведь какому состоявшемуся магу понравится помощь желторотой первокурсницы? А если мое присутствие уязвит его чувство собственного достоинства?
— Простите, эрд Ораш, а будет ли уместным мое лечение? — спрашиваю робко.
— Искусник Ораш, — напоминает боевик о негласном законе академии: все титулы остаются за ее стенами.
— Простите, искусник, но, может, лучше пригласить кого-то из преподавателей нашей кафедры?
— О нет, адептка, это слишком просто. Я хочу, чтобы коллега проникся ситуацией и устыдился — юная девочка убирает похмелье у бывалого вояки, — с непонятным мне предвкушением признается декан.
Я в недоумении. Что позорного в ситуации? Почему искусник должен стесняться какой-то там студентки? Вот рассердиться — это да…
— Один момент, декан Ораш… — Я нерешительно замолкаю, и искусник, остановившись, ждет с мрачным выражением лица. — Я еще не умею избавлять от тяги к алкоголю навсегда.
Он перестает хмуриться и с пониманием кивает:
— Этого я от вас и не требую. Один из лучших преподавателей моего факультета — не запойный пьяница, нет. Но может выпасть из жизни на несколько дней, когда в академию заявляется его боевой товарищ. Кстати, это сведения, о которых вам не следует распространяться, да и вообще попрошу не сообщать друзьям о том, кому вы оказывали помощь.
Мне обидно. Этика целителей не позволяет кричать о диагнозах больных на каждом углу. Если и приходится обсуждать чужие хвори, то только когда без помощи коллег не обойтись.
Но я не отстаиваю честь целителей, а смиренно обещаю:
— Да, искусник Ораш, я буду молчать.
— Отлично. Что ж, проходите. — Мой спутник без ключа отворяет дверь.
Значит, это не выдумка, что на территории кампуса для ректора и деканов не существует замков? Впрочем, так и должно быть, ведь с магами-недоучками нужно держать ухо востро и оперативно реагировать на все их выкрутасы.
Вхожу в дом, принюхиваясь. Почему-то ожидаю последствий разнузданного веселья: витающего в воздухе винного духа, пустых бутылок, поломанной мебели и гор объедков. Именно так описывал мне утро после студенческой гулянки братец, студент ПУЧа. И невольно разочаровываюсь — никаких следов чрезмерных возлияний.
Наказ декана возвращает к реальности:
— Адептка, вам на второй этаж. Спальня хозяина — первая справа.
— Как? Я должна идти туда одна?!
Ораш устало вздыхает:
— А что здесь такого? Я займусь вторым гулякой. — Он указывает рукой на низкую кушетку неподалеку от камина.
Ох, святые покровители! Я и не заметила тихо сопящего человека в гостиной!
Рассмотреть лицо дремлющего не удается — оно, как и большая часть тела, прикрыто меховым покрывалом. Зато вижу, что спящий высок: ложе коротковато, и голые ноги мужчины неудобно с него свисают. Святая Виржия, неужели у всех мужчин настолько волосатые нижние конечности?
— Не стойте столбом, адептка, идите наверх.
— Но, может, я все-таки подожду вас?
Декан боевого факультета неодобрительно качает головой:
— Вы целительница. Неужели один нетрезвый искусник страшнее той нечисти, из зубов и когтей которой вы будете вытаскивать своих пациентов?
Про вытаскивание сказано слишком громко — это обязанность боевиков. И только когда их нет поблизости, целитель может попытаться отстоять жизнь человека не лекарскими, а боевыми заклинаниями.
Сделав несколько расслабляющих, возвращающих хладнокровие вдохов, снимаю плащ и шаль, затем выполняю требование преподавателя — иду наверх. Ступени старой лестницы недовольно скрипят при каждом шаге. И неприятные звуки только усиливают тревогу.
Создатель милостивый, почему у меня такое чувство, что я еще пожалею, что оказалась здесь?..
— Если у искусника возникнут какие-то возражения, ссылайтесь на меня, — летит в спину совет Виттора Ораша.
Ох, надеюсь, что недовольство хмельного пациента выразится лишь словесно, а не парочкой шаровых молний!
Глава 4
Искусник с боевого
Единственный источник света в спальне моего пациента — почти затухший камин. И я создаю слабый «светляк», чтобы не споткнуться в незнакомой комнате. Приближаясь к огромной кровати под темно-зеленым балдахином, принимаю решение убрать похмелье, не будя спящего искусника. Трусливый поступок? Ну и что. Хватит с меня конфликтов. Достаточно неприязни Каррая, заводить еще одного недоброжелателя среди боевиков будет верхом глупости.
Отдергиваю бархатную ткань и замираю. Никого. Безупречно застеленная кровать приятно пахнет полевыми цветами, саше с которыми опытные домоправительницы перекладывают стопки чистого постельного белья. Где же искусник?
Всполошенно озираюсь. Если он сейчас выйдет из ванной в халате, я сгорю со стыда…
Треск полена — и, повинуясь моему взгляду, метнувшийся в ту сторону «светляк» освещает человеческую фигуру у камина. Мужчина лежит на белой шкуре, утопая в длинном меху, — любят в этом доме демонстрировать охотничьи трофеи, — и тонкое одеяло укрывает его тело, начиная с поясницы. Мускулистая спина обнажена, лопатки мерно поднимаются-опускаются — искусник, слава всем святым, спит.
Подхожу ближе, чтобы лучше видеть больного.
Произнесу заклинание трезвости и сразу же сбегу, чтобы не объясняться с проснувшимся боевиком.
Шепчу слово-ключ. Чужая рука хватает за щиколотку. Рывок! И я на спине. Я потрясена — как он так быстро перевернулся?!
— Близард, какая приятная неожиданность, — хрипло произносит Каррай и убирает предплечье с моего горла.
