Я рассматриваю украшения, теряясь в догадках, зачем мне их демонстрируют. Артефакты, распознающие ложь? Для чего они Фликсу, который и так видит людей насквозь?
— Сколько ты получаешь у нас, Соннэя? — неожиданно спрашивает он.
Я слабо улыбаюсь. К чему этот вопрос?
— Медс, четверть от суммы за вызов, которую берет хороший целитель.
— Если останешься, будешь получать две с половиной серебрушки.
Мои глаза, наверное, на лбу от удивления.
— Простите, что?
— Если останешься, будешь получать две с половиной серебрушки, — повторяет Фликс.
До Вышеграда я не работала. Нет, я помогала маме, и серьезно помогала. Но… только здесь, в столице северного герцогства, я узнала, чего стоят мои знания. Уже успела свыкнуться с тем, что за услуги бытовика или целителя мне платят. Зарабатывая себе на жизнь и на выкуп за семью, вошла во вкус, почувствовав себя взрослой. Упоение, которое возникает каждый раз, когда достигаешь успеха, когда получаешь плату за работу, окрыляет. Свои деньги, добытые без посторонней помощи, приятнее тратить, чем суммы, выданные на карманные расходы родителями.
— Не верю, что, кроме меня и господина Херта, у вас больше нет целителей. Зачем вам я?
— Помимо того, что ты талантливый маг?
Я молчу, не реагируя на откровенную лесть.
— Ты спасла моего сына, я старался приглядывать за тобой.
Вот как это называется? А я считала, что меня используют.
— Насыщенной интересной практики у тебя не будет в академии еще несколько лет, а у нас ты сможешь набраться уникального опыта.
Это точно! Одно отравление горечавкой лазурной чего стоит! Увы, никогда не забуду своего первого умершего пациента…
— К тому же тебе нужны деньги, Соннэя, правильно? Оказавшаяся далеко от дома девушка может рассчитывать лишь на свои силы.
Во мне борются разум, страх, азарт и, что греха таить, меркантильность тоже. Побеждают разум и страх. Хватит с меня приключений и «насыщенной интересной практики».
— Нет, я не передумаю, простите. — Смягчая отказ, называю объективную причину: — Больше я не смогу покидать кампус когда вздумается, это привлечет ненужное внимание.
Мэтр поднимается из мягкого кресла и придвигает браслет к краю стола, ближе ко мне.
— Что это? — сдаюсь я под напором любопытства.
— Древний пропуск к тайному выходу из академии. Согласишься, получишь его во временное пользование.
Ого, у Фликса есть ключ от скрытых врат? Откуда? Как он так быстро сумел подготовиться к встрече, раздобыв его? Неужели за мной кто-то следит в ВАМП?
За любопытством приходит страх: раз у Фликса есть ключ, не такая академия и защищенная?! Кто докладывает ему о событиях в моей жизни, что он успел найти для меня возможность беспрепятственно выходить в город?
Пока я паникую, мэтр ночных гильдий подталкивает к краю стола кольцо:
— Самый мощный амулет отвода глаз, который у меня есть. Маскирует запах и ауру.
А вот он не впечатляет — у папы и не такое в сейфе хранится. И в то же время, в то же время… Эх, сейф мне сейчас недоступен, а невидимость не помешает.
— Нет, я не хочу больше рисковать. Простите.
Фликс щурится:
— Один вызов в неделю. В дни красоты плата — золотой за каждую девушку.
Создатель, какое предложение! Моя жадность бьется в экстазе. Золотой за девушку? Да это более чем щедро!
— В чем подвох? — говорю прежде, чем подумать.
— Никаких подводных камней.
— Как и раньше, готовить приворотные зелья и вытравливать плод я не собираюсь.
— И не нужно, — качает головой мэтр. — Стандартные вызовы, дни красоты и твоя помощь Херту во время весенних боев в катакомбах.
Что-то смутное о запрещенных состязаниях я припоминаю… Кто-то говорил о них, но что именно?
— Дело в боях, да?
— Умница, догадалась, — иронично протягивает мэтр. — Ты правильно подметила: на меня работает много целителей, но не все такие, как ты и Херт, — талантливые и не связанные лицензией. В прошлом году градоправитель объявил войну боям и устроил в этот день всем городским целителям переподготовку. Того, кто не явился бы на нее, лишили бы возможности вести легальную практику в Вышеграде. Поэтому целителей было мало, и погибло несколько хороших воинов из моих ребят и боевиков гарнизона, для которых подобные состязания — дань давней традиции.
Я думаю долго и при этом не отвожу взгляда от артефактов. Больше всего в предложении мэтра мне нравится возможность заполучить колечко, которое сделает мои вылазки в город безопасными. И, буду честной, на решение влияют жадность и любопытство.
— То есть этой весной на незаконных боях будут одни целители-студенты?
Уже поняв, что подкупил меня кольцом, Фликс смеется:
— Действительно умная девочка! Итак, ты согласна?
Прежде чем кивнуть, перечисляю все пункты нашего договора, который на этот раз скрепляем магически. Может, я совершаю огромную ошибку, но кольцо и обещанная сумма слишком соблазнительны для той, которая устала бояться и жить, считая медяшки. В конце концов, скоро зимний бал! И я не хочу, чтобы пригласивший меня парень краснел при виде ужасно одетой спутницы…
— А вот теперь поговорим о ключе.
Сердце екает. Все-таки не все чисто с нашим договором?
— Ты дашь клятву, что не раскроешь его тайну.
— Разумеется, я поклянусь.
И я немного успокаиваюсь. Ненадолго. Слишком потрясает то, что Фликс рассказывает!
Выйдя из кабинета госпожи Фло, замечаю, что у меня подгибаются ноги.
А ведь минуту назад я считала, что держусь в присутствии мэтра, как сильная, уверенная в своих силах магичка. Интересно, он заметил мою нервозность? Боюсь, что заметил.
Подняв капюшон плаща, иду к Херту, который обещал научить новому заклинанию, более аккуратно подстегивающему регенерацию у немагов. Я предупреждала, что «увольняюсь», но он все равно сообщил, у кого из девушек будет, словно знал, старый интриган, что соглашусь на предложение Фликса.
Я почти у комнаты Розы, когда дверь Корицы открывается, выпуская ее посетителя.
Вмиг прижавшись к стене, опускаю голову: когда сталкиваешься в коридоре с клиентами «Сада Фло», на них лучше не смотреть, особенно когда они в масках. И уж подавно хочется сквозь землю провалиться, когда выходят из комнаты куртизанки, которая предоставляет услуги мужчинам, любящим причинять боль.
Чувство самосохранения отступает, когда замечаю, что клиент Корицы характерно хромает на правую ногу.
Слав? Слав Борода? Да нет! Что тут делать сыну пекарши? А если это все-таки он?
