Девушка дернула за кольцо и бросила гранату в проход. В следующий момент они с отцом нырнули в угол. Эбигейл упала лицом в каменистый пол, а Лоренс навалился на нее сверху. Она зажмурилась, слушая, как М67 скачет по туннелю.
– Вот дерьмо! – выругался Спайсер.
Две секунды тишины… и земля содрогнулась от взрыва. С потолка посыпались камни.
– Лоренс? Ты живой? – окликнула девушка отца.
– Да. А ты?
– В ушах звенит. – Журналистка села и включила фонарь. Пещера наполнилась дымом вперемешку с пылью. Они поднялись и двинулись к проходу.
– Я его не слышу, – прошептал профессор. – Думаешь, он успел сбросить ее вниз?
За спиной что-то зашевелилось. Они обернулись и увидели пытающегося сесть Айзею.
– Надо идти, – сказала Эбигейл. – Пристрелим его из пистолета Джеррода.
Следом за Лоренсом она втиснулась в заполненный густым дымом туннель, а выйдя из него, увидела, что ее бросок оказался удачным. Свет фонаря упал на почерневшие от взрыва камни; часть осколков ушла в камень, часть валялась под ногами. И…
Ни Спайсера, ни крови.
– Где он? – прошептала Фостер, и, словно отвечая на ее вопрос, из-за угла появился их бывший проводник. Как ни в чем не бывало, он шел им навстречу, и красное пятнышко перескакивало с отца на дочь и обратно.
Жмурясь от дыма и бьющего в глаза снега, те торопливо отступили к дальнему краю навеса.
– Айзея! – взревел Джеррод, останавливаясь у входа в туннель. – Он жив?
Прежде чем Эбигейл успела открыть рот, из пещеры долетел голос:
– Ты их держишь?
– Да! – крикнул Спайсер.
– Сукин сын отрубил меня камнем. – Айзея выбрался из туннеля.
– Я сам едва не нахватался осколков… Ты что, не слышал, как твоя Эм-шестьдесят седьмая рванула?
– Валялся в отрубе.
– Вот как? Я тут стоял, орал в туннель, ты не отвечал, и я уже подумал было, что у тебя там что-то не так, а потом глядь – подружка катится… Грохнула на том самом месте, где ты стоишь.
– Ни хрена себе!
– Я не знал, с задержкой она или нет, так что сбросить вниз не успел.
– И что ты сделал?
– Отскочил за угол. Повезло, что этот чертов выступ выдержал и не обломился под ногами.
Айзея повернулся к Лоренсу и Эбигейл. Улыбнулся сквозь проступившую в глазах боль.
– Ну, Ларри, хитрожопый ублюдок! Таких поискать… Едва не вырубил двух морпехов. То-то была бы потеха! А, мать твою…
– Ты как? – спросил Джеррод своего предводителя.
Тот наклонился и потряс головой.
– Похоже, черепушку он мне серьезно раскроил. Посвети-ка сюда… – Спайсер осмотрел рану на голове приятеля. – Ну, что там?
– Кровоподтек приличный. Как себя чувствуешь?
– Башка раскалывается.
– Наверное, сотрясение.
– Где мой ствол?
Джеррод снял с шеи нейлоновый шнур с «Глоком», и Айзея, схватив пистолет, пошатываясь и морщась на каждом шагу, направился к пленникам.
– Эбби, – шепнул Лоренс, – как бы дико это ни звучало, сделай то, что я скажу.
Он крепко взял дочь за руку. Теперь они стояли на самом краю выступа, и Айзея был не более чем в пяти футах от них.
– Прыгай! – закричал Кендал.
Глава 40
Эбигейл летела вниз ногами вперед по крутому, градусов сорок, склону. Рука ее выскользнула из пальцев Лоренса при ударе о склон, но его голос долетал до нее сверху:
– Перевернись на живот, Эбби! Тормози ногами! Остановись!
Склон заканчивался футах в пятидесяти и дальше переходил в обрыв. Девушка перекатилась на живот. Снег у нее под паркой взлетал фонтаном мерзлой пыли. Она выставила вперед ноги.
– Локти! – крикнул Кендал.
Фостер вонзила локти в снег – и остановилась, хватая ртом воздух и дрожа всем телом. Оглянувшись через плечо, она увидела, что край склона находится менее чем в пяти футах от подошв ее ботинок. В животе у нее заворочался тошнотворный комок, голова закружилась, а правая нога – единственное, что удерживало журналистку на склоне, – задрожала от напряжения.
Вверху загорелся фонарь.
– Поднимайся ко мне! – крикнул отец. – Осторожно. С опорой на каждом шаге.
Лицо девушки горело от холода. Она стерла налипший снег и двинулась вверх, к Лоренсу, медленно, протаптывая свежий снег, под которым лежал старый, гладкий лед. Адреналин в ее крови схлынул, и в копчике проснулась боль. Лоренс протянул руку, схватил ее за локоть и подтянул к камню.
– Цела? – спросил он испуганно. Рядом с ним, на снегу, лежал раскрытый рюкзак, и он закреплял на ногах альпинистские кошки.
– Копчик болит. Наверное, трещина, если не хуже, – простонала девушка.
– А я разбил правое колено.
– Это было что-то… безумие…
– А иначе – смерть. Я знал, что там футов тридцать. Надеялся, что склон достаточно крутой и снег смягчит посадку.
Эбигейл посмотрела вверх – за круговертью метели просматривались два мутных пятна света.
– Выключи фонарь, – прошептала она. – Я их вижу.
С выступа скатились голоса:
– Метет… фонарь слабый… не достает. У тебя сколько обойм осталось?
– Две. Давай пальнем по склону.
– Надо уходить, – шепнул Лоренс. – Держись за мной.
Поднявшись к основанию скалы – им хватило пяти шагов, – отец с дочерью прижались к каменной стене. Сверху долетел металлический звук – бандиты вставляли в пистолет обойму.
Зачихали выстрелы. Пули ударили в лед и камень в нескольких ярдах ниже беглецов по склону. Стреляли наугад, короткими очередями. Одна простучала почти рядом, в паре футов от того места, где укрылись Кендал и Фостер. Наконец стрельба прекратилась. Все стихло, кроме ветра.
– Зря патроны извели, – послышался голос Джеррода.
– Ты как там? Крутым себя почувствовал? – усмехнулся в ответ Айзея.
– Ты это о чем?
– Держись позади меня.
Футах в тридцати от беглецов что-то глухо ухнуло в снег.
– Чтоб тебя! – выругался Айзея.
Спайсер приземлился чуть дальше.
– Черт, не могу остановиться! – закричал он, скатываясь вниз по склону.
– Постарайся…
– Черт!
– Воткни нож в снег!
– Не дотянусь… – Слова бывшего проводника сменились долгим, слабеющим криком.
Лоренс начал спускаться. Эбигейл последовала за ним. Дойдя до валуна, они включили фонари. Ниже, футах в двадцати, вцепившись в край склона и пытаясь отыскать опору на льду, лежал Айзея.
