В общем, день прошёл в суете, а вечером со мной пожелал пообщаться Иван Ростиславич Берладник, который сел за мой стол, дождался, пока я закончу ужин, и задал вопрос:
– Вадим, скажи, а ты меня с собой на Русь взял, чтобы поиздеваться?
Серьёзного разговора с Берладником я ждал давно и не раз замечал, что князь-кондотьер хочет его начать. Но не решается, и о чём он хотел поговорить, мне было ясно. Однако я сделал вид, что не понимаю его вопроса, и развёл руками:
– Не знаю, о чём ты, Иван Ростиславич. Объяснись.
Берладник прищурился, поиграл желваками:
– Хорошо. Можно и объяснить. Я Рюрикович?
– Да, – кивнул я. – Сомнений в этом нет.
– И я князь, пусть и без владения?
– Так.
– Поэтому другие Рюриковичи, которые увидят меня в Киеве или иных городах, станут смеяться за моей спиной, ибо я наёмник. А для меня честь – не пустой звук, и мне не нужны насмешки.
«Ну да, – с ехидцей подумал я, – известно мне о твоей чести. В реальности, которая является для меня родной, в гражданской войне ты, Иван Ростиславич, три или четыре раза сторону менял. То за Изяслава стоял, то вместе с Ольговичами был, то к Долгорукому бегал, то со степняками дружил. А теперь считаешь себя белым и пушистым агнцем? Нет уж, Иван Берладник, меня на фуфу и красивые слова не возьмёшь. Впрочем, ты мне ещё нужен и срок твоего договора со мной ещё не окончен. Так что ничего плохого я тебе не скажу, тем более что воевал ты достойно и в трусости замечен не был».
– И что ты хочешь от меня? – спросил я князя.
– Не знаю. – Берладник немного стушевался. – Хотелось бы понять, ради чего я рядом с тобой. Наверное, так.
– Иван Ростиславич, я плачу тебе деньги. Поэтому могу ничего не говорить, а приказать тебе выполнять заключённый между нами договор, но я отвечу. – Бывший князь нахмурился, а я продолжил: – Ты знаешь всех князей на Руси, и тебя пригласят туда, куда мне доступ закрыт. Ведь это ты Рюрикович, а не я. И, как верно подмечено, ты князь. А раз подчиняешься мне, то это не зазорно, и любой понимающий человек, который слышал о Вадиме Соколе и умеет считать деньги, сразу поймёт, что я – не очередной вожак вольнонаёмных варягов из Венедии. Значит, твоё присутствие повышает мою репутацию и придаёт мне вес. Кроме того, ты можешь пополнить свою дружину, ибо тебя здесь помнят, и многие воины готовы служить бывшему владетелю Звенигорода и Галича, но не мне. Так что, Иван Ростиславич, когда встретишься с другими Рюриковичами, то не тушуйся, а гордись тем, что ты под рукой Вадима Сокола, и смотри на всё происходящее с другой стороны.
– С какой такой другой стороны? – Князь слегка вытянул вперёд голову.
– А с такой, Иван Ростиславич, что служба у меня – это не просто махание клинком за серебро, а задел на будущее. Ведь придёт срок, и мои владения будут расширяться. А за всеми землями я уследить не смогу, да и удержать их будет трудно. Следовательно, на новых местах сядут умные люди, которым я доверяю и которые имеют опыт управления крупными поселениями и владениями. Мы об этом никогда не говорили, ибо повода не было. Но я запомнил твои слова, что ты подумываешь о том, чтобы перевезти семью в Зеландию или на Руян. Поэтому я и думаю о тебе, бывший владетельный князь, который может вновь стать настоящим властителем.
– То есть ты предлагаешь мне стать твоим вассалом?
– Пока нет, ведь есть планы, но нет конкретного намерения. Однако ход твоих мыслей мне нравится.
– Ну и куда ты хочешь ударить?
– Сейчас мне интересен Норланд, где живут дикие лапоны и вендели. Так что думай, Иван Ростиславич. Думай. Через год-другой начнётся захват новых земель, и ты сможешь стать князем Норландского плоскогорья. Представь себе – князь Иван Норландский? Звучит?
– Это да, звучит. Но если я стану князем, то кем тогда будешь ты? Неужели великим князем?
– Очень даже может быть.
– Так быстро?
– Почему быстро? Нет. Если завоёвывать богатый Норланд, то это займёт лет десять, а то и больше. Да и то если нам повезёт и хватит сил. Вот и считай. Пока мы по Руси погуляем и связями обрастём да пока воинов наберём. Затем вернёмся в Рарог и отправим на север разведку. Потом станем думать, составлять карты и готовить людей для поселения и строительства крепостей, а только после этого придёт очередь войны. Вот тебе и сроки. Впрочем, повторюсь, пока это всего лишь планы, но расширяться придётся в любом случае. Не в Норланд пойдём, так в Студёное море, а то и ещё дальше, в земли, о которых мало кто знает.
– Выходит, что я уже сейчас могу рассчитывать на собственное владение? – уточнил Берладник.
– Да.
– Тогда насмешки других Рюриковичей мне не страшны. Что мне до них? – Князь улыбнулся и махнул рукой. – Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним, и это буду я.
– Так ты со мной?
– До конца, ибо я верю тебе, Вадим Сокол. – Берладник резко встал, коротко кивнул и покинул меня.
Вот так прошёл этот вечер, а на следующий день, с утра пораньше, подстриженный и гладко выбритый, в отглаженном мундире при погонах, в сопровождении Хорояра, Поято Ратмировича и нескольких воинов, я пошёл на княжий двор. Письмо Мальмфриды Мстиславны к её родному брату отправилось к адресату ещё вечером, а потому я надеялся на приём. Великий князь уже должен был его прочесть и узнать о прибытии в Киев такого человека, как Вадим Сокол, который оказал его близкой родственнице пару неоценимых услуг и имеет при себе рекомендации от бывшей норвежско-датской королевы. Разумеется, Изяслав Мстиславич этим заинтересуется, а значит, когда он услышит, что я прошу его о встрече, не откажет. Хм! Наверное, не откажет, ибо утверждать это с уверенностью было нельзя. Ведь мне неизвестно, что у него на уме и какой информацией такой человек обладает на мой счёт. Поэтому я мог строить предположения, и только.
Перед княжеским детинцем, который был забит собирающимися в дорогу воинами, как водится, стояла усиленная стража в полной боевой экипировке – война ведь. Но меня и моих дружинников это не смущало. Я остановился перед воротами, назвался и сказал, что желаю видеть великого князя. Десятник доложил о госте из Венедии сотнику, а тот, в свою очередь, кому-то из близких к киевскому властителю людей. И только затем я попал на двор и вскоре предстал перед Изяславом Мстиславичем, который находился в просторной светлой горнице в обществе митрополита Климента Смолятича. Это совпадение я расценил как удачу и, обменявшись с сыном Мстислава Великого дежурными приветствиями, передал ему рекомендательное письмо Мальмфриды.
Великий князь сломал печать, развернул свиток, указал мне на кресло напротив себя и погрузился в чтение. Я сел и огляделся.
Передо мной на небольшом возвышении – Изяслав, пожилой статный красавец с длинными русыми волосами и голубыми глазами, которого я обозначил как гусара. Отчего так, сам не сразу понял, и только позже сообразил, что великий князь очень напомнил мне актёров из советских кинофильмов о 1812 годе. Стройный, подтянутый, слегка вытянутое породистое лицо, шикарные усы, кончики которых браво вздёрнуты, и расшитый шнурами венгерский доломан. Видимо, князь специально так одевался, чтобы пришедшие к нему на помощь угры считали его за своего. Правда, образ немного портили слишком умные глаза, которые многое могли сказать о нём, и небольшая бородка клинышком, да и бакенбарды отсутствовали, но основа была неизменна. Поэтому гусар – и точка.
