– Сокол, приближается большой отряд заорельцев.
– Много их? – спросил я воина.
– Сотен пять, не больше, в основном молодняк и старики. Скапливаются за балкой. – Десятник указал направление. – С ними русские, полусотня дружинников.
«Это интересно, – промелькнула в голове мысль. – Кто бы это мог быть? Неужели кто-то из Долгоруких? Очень может быть. Впрочем, разберемся».
– Где сейчас воины хана Бачмана? – задал я Умилу новый вопрос.
– Они левее идут. Уже семь больших кочевий разорили и готовятся дальше двигаться.
– Хорошо. Присматривайте за половцами, а то доверия к ним нет. Мелкие вожаки без ведома хана могут нам в спину ударить, а заорельцев на нас выводите.
– Понял.
Больше приказаний не последовало, и чёрный клобук помчался к своим дозорным, которые десятками шли впереди моего войска, а я обернулся назад и взмахом руки подозвал к себе тысячников. Старый Торэмен, Юрко Сероштан и Кулибин подъехали, и первым я обратился к вождю рода Капаган:
– Как воины?
Старик усмехнулся и слегка качнул головой:
– Они довольны, хан. Добыча богатая. Пленников много взяли, скотины, припасов и лошадей, а потери небольшие. Они надеются на достойное вознаграждение и стараются.
– Сероштан, у тебя что?
– То же самое. Бойцы готовы идти за тобой куда угодно.
– Кул-Иби? – кивок вождю Гэрэев.
– В моей тысяче часть воинов, особенно те, кто недавно кочевал вместе с заорельцами, не желает воевать. Но о бегстве никто не думает.
– Добро. – Мощный злой жеребец подо мной, почуяв кровь, всхрапнул, и, успокоив его, я отдал приказ: – Кул-Иби, надо твоих воинов серьёзным боем проверить. Невдалеке от нас пятьсот половцев с полусотней княжеских дружинников, которые идут сюда. Вместе со мной атакуешь врага в лоб и постарайся взять побольше русских пленников. Юрко, ты в это время окружаешь противника с флангов, стрел не жалей и не дай никому уйти. Торэмен, на тебе трофеи и обозы, собирай женщин и детей. Проследи, чтобы воровства не было, если кого на этом поймаю, руки отрублю. И не забудь – всех рабов, кто по крови славяне, отделяй от половцев.
Я выехал из кочевья. Конь свежий, сил у него много. Моё тело прикрыто кольчугой, на седле приторочен шлем и щит, меч наточен. Вот уже третий день мы воюем, а подраться до сих пор не удалось. Так что самое время размяться и показать воинам, что хан у них – ого-го какой боевой! Да и просто парок выпустить охота.
Позади топот множества копыт. Конница Кулибина скапливается для удара, а бойцы Сероштана, разделившись на две группы, выстраиваются на флангах. Заорельцы, которые идут на выручку кочевьям, наверняка не знают, сколько нас. Это хорошо, что они не осторожничают, и, когда на горизонте появляются тёмные точки дозорных, идущих перед противником, я смотрю на вождя Гэрэев:
– Командуй. Сам. Тебе для авторитета нужно. Я пойду простым воином.
– Слушаюсь. Но рядом с тобой будут мои сородичи. Они прикроют.
– Добро.
Противник приближается, и Кулибин поднимает правую руку – сигнал готовности. Я надеваю на голову остроконечный шлем без полумаски, но с кольчужной сеткой на шею и накидываю на руку щит. Готов. Взгляд на молодого вождя – и он даёт отмашку. Пошли.
Позади неразборчивые крики. Это сотники отдают команды и подбадривают воинов обычными в таких случаях словами: «Пришёл наш час! Бей врага! Вспомним старые обиды! Круши! Бей! Докажем, что мы лучшие! Снимем с заорельцев брони, возьмём их лошадей да захватим жён и детей!» Ничего нового. Много было в моей жизни битв, и всё по-старому. Только декорации и мотивация бойцов меняются.
Тысяча Кулибина сбивается в огромный плотный клубок. Всадники начинают движение шагом, стремя к стремени, копыта лошадей сминают степную траву, и вскоре мы начинаем ускоряться. Конная армада пошла рысью – и земля глухо задрожала. Враги, которые преследовали дозорных, заметили нас и остановились. Видать, нашёлся среди них умный человек, кто смог понять, что нас гораздо больше. Да вот только поворачивать поздно. Расстояние уже полкилометра, а разворот займёт какое-то время, и это ещё двести метров нам в плюс. А потом-то что? Лошади заорельцев устали, а наши свежие. Мы несколько часов в разгромленном кочевье стояли, и половцы не уйдут. Тем более что сотни Сероштана уже оторвались от тысячи Кулибина и, подобно клешням краба, изогнулись на ровной степи. Поэтому единственный шанс нашего противника на спасение – ударить грудь в грудь и попытаться осуществить прорыв. Тогда хотя бы один из десятка выживет, если до Самары, которая за нашей спиной, прорвётся. Лично я поступил бы именно так, если бы в ловушку влетел.
Вражеские вожаки оказались не полные дураки и боевой опыт явно имели. Они сообразили, в какой переплёт попали, и решились на бой. Половцы и дружинники, над которыми реял суздальский стяг, начали движение навстречу и на ходу собрались в лаву. Мы тоже прибавили скорости и перешли в галоп. Два войска стремительно сближались, и, когда расстояние сократилось до сотни метров, над полем боя разнёсся древний боевой клич степняков «Ур-р-ра-гша!», и полетели стрелы. Небольшое редкое облачко со стороны половцев, и туча – с нашей.
Швир-х! – рядом просвистела вражеская стрела, которая вонзилась в человека слева, и он, получив своё, вывалился из седла. Больше никто не стрелял, не до того. Между нами и половцами тридцать метров. Двадцать. Десять. Сошлись! Одна лава сталкивается с другой, и по ушам бьёт шум боя. Крики. Звон оружия. Ржание лошадей. Стоны и хрипы раненых. Родная стихия для витязя Яровита, которому, как ни крути, честный бой гораздо ближе, чем политические игры, в коих мне приходится участвовать.
Дзи-нь! – я отбил кривой клинок степняка, который хотел меня достать, и он сломался. Ха-ха! Дрянной металл. Кочевник на секунду растерялся, а мне того и надо. Подъём на стременах, и стальной меч врубается в его шею. Обмяк. Первый готов. Клинок на себя и – вперёд! Жеребец, который был гораздо выше большинства приземистых степных лошадок, кусает одну из них, и она подаётся назад. Её всадник видит меня и пытается отмахнуться саблей, да куда там. Я быстрее и сильнее, и меч рассекает его переносицу. Сквозь окружающий меня шум пробивается хруст костей и хрящей, а потом лицо противника раскрывается, словно цветок, и обнажает красное мясо. Вторая победа. Гойда! Бей!
Стременами я ударяю коня по бокам, и он злится ещё больше. Очередной рывок. Ещё один. И я неожиданно вылетаю в чистое поле. Основной бой позади, и я хочу вернуться в него, но вижу интересную цель. Рядом – группа из трёх русских конников. Кольчуги, остроконечные шлемы, рослые кони и прямые мечи – они вооружены точно так же, как я. Это дружинники, и среди них знатная персона, поскольку один из русских в красном плаще. Кто такие носит, объяснять не нужно, и упускать знатного человека не хотелось. Он-то, понятное дело, и так бы не ушёл, ибо сотни Юрко Сероштана уже практически замкнули колечко. Но если есть возможность порезвиться и показать себя, упускать её не стоило.
