– А надо подумать, Андроник, дело-то нешуточное. Твоя семья Любаву не признает, а близкие родственники могут её и сына отравить. Может так случиться?
Посол дёрнулся, но под моим строгим взглядом съёжился, крепко задумался и спустя пару минут пробурчал:
– И что ты, Сокол, предлагаешь?
– Оставайся среди славян, ведь тебе здесь лучше, чем за морем.
– Но… Как же так…
– А вот так. Император тебя по голове не погладит, слишком много ошибок ты совершил, и родня не приветит, ещё те змеюки. Вот и думай, надо ли тебе, потомку славянина, возвращаться в империю?
– Мой предок был славянином, – признал Вран, – и эта земля мне дорога. Однако я давал клятву императору.
– Поступай как знаешь, Андроник. – Я развёл руками. – Завтра Любава и Алексей будут дома, и мы тебя больше не потревожим. Но если надумаешь, то я, князь Рарога Вадим Сокол, всегда готов принять благородного Андроника Врана на службу.
Спафарий поднялся и кивнул на выход:
– Могу идти?
– Конечно.
Тяжёлые шаги воина, ожидание подлого удара в спину и облегчение. Андроник покинул жилище любимой, а Бравлин спросил:
– Неужели ты его так и отпустишь?
– Да. Но он всё равно вернётся и встанет рядом со мной.
– Как же, вернётся… – Осока почесал затылок. – Не тот это человек.
– Все мы не такие, Бравлин. Но ему деваться некуда. Списки ромейских агентов помнишь?
– Это которые у Комита отобрали?
– Они самые.
– Ну да, у меня копия есть.
– Хорошо, что есть. Поэтому завтра начинаешь новую интригу. Скинешь ромейским шавкам слушок, что Вран на венедов работает, и про Любаву шепни, а дальше смотри по обстоятельствам. Андроник об этом наверняка узнает и слежку за собой заметит, всё же опытный боец, хоть и наивный порой, а затем постарается удрать. Однако бежать ему некуда, разве только к нам, и ты со своими разведчиками его прикроешь.
– А если он не сможет вовремя уйти?
– Значит, ему не повезёт. Шанс спафарию мы дадим, а дальше как судьба распорядится.
Осока явно был недоволен моим решением, но не возразил и поинтересовался:
– Вадим, зачем ты этого Врана прикрываешь?
– Человек потому что. Есть в нём сила, не чужая, а наша, славянская. Но не разбужена она, а в детях его она проснётся, и это будут знатные венеды, на которых многие равняться станут. Понял?
– Честно говоря, не очень.
– Ничего, позже поймёшь. – Я поднялся. – Пошли, Бравлин. Ещё вся ночь впереди, и у нас много работы.
Глава 23
Волынское княжество. Лето 6657 от С. М. З. Х.
– Отец, опять это знамя. – Облачённый в броню, стройный подтянутый воин на белом жеребце, княжич Ярослав посмотрел на своего отца Владимирко Володаревича Галицкого, сурового приземистого бородача, который вместе с сыном находился в авангарде войска, и тот нахмурился.
Правитель Галича давно хотел отделиться от Киева и создать своё государство, которое тяготело бы к Константинополю, Польше и Венгрии. Об этом знали все русские князья, которые постоянно ожидали от прозападно настроенных галичан подвоха. Но Владимирко Володаревич не любил войну. Он был больше политиком, чем полководцем, и предпочитал играть на слабостях противников и союзников. По этой причине кидать своих воинов в горнило гражданской войны князь не хотел, а сидел на окраине русских земель, выжидал и стравливал родственников-Рюриковичей. Вот только не всё зависело от него, и в этом году отвертеться от похода на Киев у Владимирко не получилось. Император Мануил Комнин, Константинопольский патриарх Николай Музалон и союзник Юрий Долгорукий, чья дочь недавно вошла в его семью как жена сына Ярослава, – все они давили на него, и князь решился. Владимирко стал созывать войско, и вскоре его полки при поддержке многочисленных наёмников и полуторатысячного отряда ромейских катафрактов, выступили на Киев.
Начиналось всё неплохо. Войско под рукой князя было сильное, сытое и хорошо вооружённое. Земля, по которой шли воины, знакомая, и проводники не требовались. Лето стояло сухое, а киевская дружина находилась в Суздале. Поэтому Владимирко Володаревич и его ромейские советники были уверены, что цель похода будет достигнута и Изя слав Мстиславич проиграет войну, которую не сможет вести на два фронта.
Однако несколько дней назад передовой полк княжеского войска, который состоял из европейских кондотьеров и кавалерии галицких бояр, был атакован степняками и чёрными клобуками. Лёгкие конники противника шли в бой под небесно-голубым знаменем, на коем была вышита голова хищного сокола в языках пламени, и с этого момента всё пошло не так, как рассчитывал князь.
Сразу после того, как юркие степняки, обстреляв авангард, откатились, германский рыцарь Иоганн фон Свальде, который привёл в войско князя две сотни бывалых вояк, вернул Владимирко деньги и сказал, что драться с венедами не станет и возвращается в Венгрию, откуда его отряд пришёл в Галич. Затем примеру рыцаря последовали некоторые польские шляхтичи, которых никто не мог назвать трусами, и всего за один день князь лишился трёхсот пятидесяти бывалых воинов. На общем фоне эта потеря невелика, ибо у Владимирко Володаревича было двадцать тысяч бойцов, но поступок лихих поляков и германцев вселил в сердца некоторых галичан и европейских наёмников неуверенность. И напрасно князь говорил очевидные вещи. Мол, степняки никакие не варяги и в Волынском княжестве, по которому шла армия Владимирко, просто неоткуда взяться венедскому воеводе. Однако это не помогало, и слухи о жестоком вожде Соколе расползались по полкам, а потом они стали дополняться неожиданными ночными нападениями на обозы княжеского войска. Вражеские воины очень умело вырезали часовых, подкрадывались к возам с припасами и кидали в них небольшие кувшинчики с «греческим огнём». А днём они постоянно крутились перед авангардом, обстреливали галичан из луков и прямого боя принимать не хотели.
Это становилось проблемой, которую требовалось решить. Следовало немедленно разгромить противника, преграждавшего князю путь к Киеву, и Владимирко собрал в авангарде армии своих самых лучших и быстрых бойцов, наёмных лукоморских половцев и собственных дружинников, коих возглавил его сын Ярослав. Чёрные клобуки киевлян и степняки, судя по манерам, тюрки, должны были снова напасть на войско, и галичане с половцами собирались догнать налётчиков, а потом разгромить. И вот знамя Сокола снова реет впереди, на другом берегу безымянной речушки в пятнадцати верстах от волынской крепости Межибож. Однако противник нападать не спешил, он караулил переправу, и если искать другую, то войско князя потеряет весь день. Владимирко Володаревич это понимал, и, хотя не всё шло так, как он рассчитывал, Рюрикович не унывал и по-прежнему твёрдо верил в свою победу.
– Отец, как мы поступим? – Ярослав посмотрел на князя, и его глаза загорелись предвкушением боя.
