– Я не смотрю “Шестьдесят минут”, – отрезала Филлиша.
– Может, я заеду к вам в “Соник” как-нибудь вечером в будний день? После этого я даже о том, что мы встречались, никому сообщать не буду обязана. Я просто пытаюсь выяснить обстоятельства. Можно не под запись – как вам угодно.
– Мне уже то не нравится, что вам известно, где я работаю. А моему другу не нравится, чтобы я вела личные разговоры с кем-то, кого он не знает.
– Понятно. Хорошо, не будем. Не хочу навлекать на вас неприятности.
– Да нет, это глупо, сама понимаю. Чего он может бояться – сбегу я, что ли, с вами?
– Правила есть правила.
– Точно, черт бы их драл. Вот прямо сейчас он, скорее всего, сидит там через дорогу и думает, с кем это я тут болтаю. Не раз уже так было.
– Тогда не буду вас задерживать. Но если я загляну к вам как-нибудь во вторник примерно в это же время?
– Как, говорите, журнал называется?
– “Денвер индепендент”. Мы только в интернете, печатной версии нет.
– Даже не знаю. Кто-то должен рассказать обо всей той херне, что у них там на заводе происходит. Но своя рубашка, как говорится, ближе к телу. Так что нет, пожалуй.
– Я все-таки заеду на минутку. Увидите меня – и решите. Как вам такой вариант?
– Лично против вас я ничего не имею. Положение просто у меня такое.
Впервые Филлишу Бабкок Лейла увидела на фотографиях с празднования Четвертого июля, которые Коуди Флайнер разместил летом на своей странице Фейсбука. Особа в бикини цветов американского флага пьет пиво. Для совершенства фигуры ей недоставало только здорового питания и каких-никаких физических упражнений, но лицо и волосы скоро, видимо, подтвердят недобрую присказку Лейлы: блондинки хороши только в молодости (средний возраст Лейла считала Местью Брюнеток). Филлиша красовалась на переднем плане почти всех снимков и чаще всего была в фокусе, но один раз автофокусировка дала сбой, и на этом снимке очень хорошо было видно, что крупный предмет в кузове пикапа “додж рам”, который Флайнер припарковал на дорожке чуть поодаль, – термоядерная боеголовка B61. На другой фотографии, где задний план был несколько размыт, Филлиша, оседлав боеголовку, склонилась – похоже, напоказ, – чтобы лизнуть ее кончик.
Когда Пип Тайлер приехала в Денвер на собеседование (открылась вакансия практиканта-исследователя), Лейла была в командировке в Вашингтоне, но слух о том, как прошло собеседование, распространился быстро. Чтобы продемонстрировать, какой материал она способна нарыть, Пип привезла с собой скриншоты этих фотографий. Глава информационного отдела ДИ спросил ее, как она их раздобыла; Пип ответила, что у нее есть друзья в Окленде, в группе, борющейся за ядерное разоружение, а у тех есть знакомые хакеры с доступом к программному обеспечению, распознающему объекты, и с доступом (нелегальным) к сети доставки фейсбучного контента. Она сказала, что уже зафрендила Коуди Флайнера через знакомого из антиядерной группы, который до этого зафрендил его под ложным предлогом. Спросив Коуди в личке о картинках с боеголовкой, которые он давно уже стер со страницы, Пип получила от него лаконичный ответ: “Она ненастоящая, киса”. Портфолио Пип и прочие бумаги были просто идеальны, и глава информационного отдела тут же взял ее на работу.
На следующей неделе, вернувшись из Вашингтона, Лейла прямиком направилась в угловой кабинет Тома Аберанта, основателя и главного редактора “Денвер индепендент”. Ни для кого в ДИ не было секретом, что они с Томом уже больше десяти лет вместе, но на работе они держались официально. Она всего-то и собиралась сказать: “Привет, я вернулась”. Но, подойдя к открытой двери кабинета, уловила какие-то необычные флюиды.
Спиной к двери сидела девушка с длинными блестящими волосами. Лейла явственно ощутила, что Тому с ней как-то не по себе – а ведь Том никогда ничего не боялся. Лейла, к примеру, боялась смерти, а Том – нет. Его не пугали угрозы исков и судебных запретов, не пугали корпоративные финансы, он бесстрашно увольнял сотрудников; для Лейлы он был мощным оплотом. Но сейчас уже в том, как поспешно он поднялся ей навстречу, хотя она еще и порог не переступила, чувствовалось беспокойство. Странной была и неуверенность, с какой он представил их друг другу: “Пип – Лейла – Лейла – Пип…”
У девушки был на редкость густой загар. Том торопливо вышел из-за стола и сделал широкое движение руками, как бы подталкивающее женщин друг к другу и в то же время выпроваживающее, словно ему не терпелось избавиться от Пип. Или словно он хотел подчеркнуть, что не пытается скрыть новенькую от Лейлы. Лицо у девушки было честное, дружелюбное, красивое, но не угрожающе красивое; она при этом и сама выглядела растерянной.
– Пип уже кое-что новое выяснила про Амарилло, – сказал Том. – Я знаю, сколько у тебя дел, но, может быть, вы бы взялись за это вместе?
Лейла испытующе, чуть нахмурившись, посмотрела на него и что-то уловила в его отведенных глазах.
– Вообще-то я на этой неделе очень занята, – приятным тоном ответила она. – Тем не менее помочь, чем смогу, буду рада.
Том потихоньку выпроваживал их в коридор.
– Лейла у нас лучшая, – сообщил он Пип. – Она хорошо о вас позаботится. – Он посмотрел на Лейлу. – Ты ведь не возражаешь?
– Не возражаю.
– Вот и отлично.
И он закрыл за ними дверь. Дверь, которую практически никогда не закрывал. Несколько минут спустя пришел к Лейле – поздороваться так, как они должны были бы поздороваться в кабинете. Она знала, что не следует спрашивать его, все ли в порядке, потому что сама терпеть не могла этот вопрос и отучила Тома его задавать: “Давай договоримся, я сама скажу, если вдруг что-то будет не в порядке”. Но сейчас не удержалась.
– Все замечательно, – ответил он. Глаз не разглядеть за бликами от потолочной лампы в его очках. Он носил очки в тонкой оправе по жуткой моде семидесятых, что вполне соответствовало короткой военной стрижке, которой он подвергал оставшиеся волосы; еще одним, чего он не боялся, было мнение людей о его внешности. – Думаю, она будет великолепным работником.
Она. Как будто вопрос Лейлы был о ней.
– Скажи-ка мне… от какого сюжета мне отказаться ради этого?
– Решай сама, – сказал он. – Она говорит, что владеет этим сюжетом единолично, но такое не проверишь. Лучше не дожидаться, пока он начнет распространяться, как вирус.
– “Сломанная стрела-2”?
[34]
Круто для первого материала практиканта-исследователя.
Том рассмеялся.
– Думаешь? Уже не “Стрейнджлав”
[35]
, а “Сломанная стрела”. Такие у нас сегодня ассоциации.
