Извинение исчезло с лица Пип полностью, и она отняла руки. Она понимала, что должна удержаться от вспышки, но не справилась. Максимум, что ей удалось, – это не повышать голоса.
– Так, – сказала она. – Имя мое тебе не нравится. Что еще тебе во мне не нравится?
– Ой, брось. Сама ведь оставила меня тут на час. Даже больше.
– Ага. А тебя сестра дома ждет.
Опять произнести это слово – сестра – было все равно что кинуть спичку в духовку, полную газа. В голове у нее что-то полыхнуло. Пип постоянно носила в себе злость, готовую взорваться.
– Нет, серьезно, – заговорила она с колотящимся сердцем. – Ты вполне можешь мне перечислить все, что тебе во мне не нравится, ведь секса у нас уже явно никогда не будет, раз я ненормальная. Но все-таки будь добр, помоги мне понять, что во мне такого уж ненормального.
– Да ладно тебе, – сказал Джейсон. – Я мог просто взять и уйти.
Самодовольное чувство собственной правоты, прозвучавшее в его голосе, подожгло в ней новую, более обширную и рассеянную массу газа, горючую политическую смесь, которой ее сначала подпитывала мать, затем некоторые преподаватели в колледже и фильмы определенного рода, а теперь еще и Аннагрет, – ощущение того, что один преподаватель назвал несправедливой анизотропией гендерных отношений: парень спокойно может камуфлировать свои потребности, объективирующие девушку, с помощью языка чувств, девушка же играет в его эротическую игру на свой страх и риск и может остаться ни с чем, если объективирует его, и оказаться жертвой, если нет.
– Когда твой член был у меня во рту, ты что-то не жаловался, – сказала она.
– Я не сам его туда сунул. Да и пробыл он там недолго.
– Потому что мне пришлось идти вниз за презервативом, чтобы ты мог сунуть его в меня.
– Ух ты! Так это я теперь во всем виноват?
Сквозь пелену то ли огня, то ли горячей крови Пип вдруг увидела его телефон.
– Ты что! – крикнул Джейсон.
Но она уже вскочила и отбежала в дальний конец комнаты с гаджетом в руке.
– Послушай, так нельзя!
Он кинулся к ней.
– Очень даже можно.
– Нет, нельзя, нечестно. Эй! Эй! Отдай!
Она втиснулась под детский письменный стол, который был у нее единственным предметом мебели, повернулась лицом к стене и обхватила ногой ножку стола. Джейсон попытался вытащить ее за пояс халата, но не смог, а более грубого насилия применять, судя по всему, не хотел.
– Ты что, припадочная? – спросил он. – Да что ты творишь?
Дрожащими пальцами Пип включила экран.
Встретимся в 4 в музее.
– Черт, черт, черт! – твердил Джейсон, расхаживая у нее за спиной. – Да что же это такое!
Она потыкала в экран и отыскала более позднюю переписку.
Coitus interruptus maximus!
[5]
62 мин и все еще нет.
Она хоть клевая?
Лицо милое, фигура потрясная.
Дай определение потрясной фигуры. Сиськи?
8 с гаком.
Стоит подождать.
Бери себе, если любишь с приветом.
68 мин!
Она наклонилась вбок, положила телефон на пол и подтолкнула к Джейсону. Злость выгорела так же быстро, как вспыхнула, осталась только пепельная горечь.
– Просто у некоторых моих друзей такая манера общаться, – сказал Джейсон. – Это ничего не значит.
– Пожалуйста, уходи, – тихо попросила она.
– Давай начнем сначала. Может, получится перезагрузиться? Я виноват, прости.
Он положил руку ей на плечо; она резко им повела. Он убрал руку.
– Ладно, слушай, давай завтра поговорим, хорошо? – предложил он. – Сегодня мы оба что-то не на высоте.
– Просто уходи, очень тебя прошу.
“Возобновляемые решения” ничего не производили, не строили и даже не устанавливали. Приспосабливаясь даже не к правовому климату, а к правовой погоде, меняющейся от месяца к месяцу, а порой чуть ли не от часа к часу, компания “предоставляла пакеты услуг”, “осуществляла посредничество”, “собирала информацию”, “проводила исследования” и “поставляла клиентуру” – в теории все это выглядело очень даже достойно. Америка выбрасывает в атмосферу слишком много углерода, использование возобновляемых энергоресурсов могло бы помочь с решением этой проблемы, органы власти штата и всей страны постоянно вводят различные налоговые послабления, энергетические компании в целом не прочь “озеленить” свой имидж, и не столь уж малая часть калифорнийских домохозяйств и предприятий готова приплачивать за более чистое электричество; эти добавочные деньги от многих тысяч плательщиков, плюс деньги из федерального бюджета и из бюджета штата, минус деньги, которые шли компаниям-производителям и тем, кто устанавливал оборудование, составляли доход, откуда платилась зарплата пятнадцати сотрудникам “Возобновляемых решений” и дивиденды вложившимся в компанию венчурным капиталистам. С ключевыми словами в компании тоже все было хорошо: коллектив, сообщество, сотрудничество. Пип как раз и хотела творить добро – может быть, за недостатком более масштабных амбиций. Мать внушила ей мысль, что в жизни надо иметь моральную цель, а из колледжа она вынесла тревогу и чувство вины по поводу разрушительного уровня потребления в стране. Но в “Возобновляемых решениях” Пип никогда не могла до конца уразуметь, чем именно она торгует, пусть даже ей удавалось находить на свой товар покупателей, а как только это ей становилось более-менее ясно, ей поручали продавать что-нибудь другое.
Сначала (теперь, задним числом, это смущало ее меньше, чем все последующее) она находила малые и средние предприятия, готовые заключить договор о покупке электроэнергии, пока штат не запретил таким компаниям, как “Возобновляемые решения”, взимать свои небольшие комиссионные. Потом ей поручили работать с домохозяйствами в районах, где в перспективе можно было использовать возобновляемую энергетику: каждый дом, участвующий в программе, приносил “Возобновляемым решениям” вознаграждение от некой третьей стороны или сторон, которые создавали рынок фьючерсов – по идее доходный. Затем она проводила среди жителей таких районов “исследование”: выясняла, в какой мере они готовы к повышению налогов или к перекройке муниципальных бюджетов ради перехода на возобновляемые источники; когда Пип заметила Игорю, что рядовые граждане не располагают достаточной информацией, чтобы отвечать на ее вопросы, тот сказал ей, что она ни при каких обстоятельствах не должна делиться подобными сомнениями с респондентами, потому что положительный отклик – это доход не только компаний-производителей, но и тех малопонятных третьих сторон, что занимаются фьючерсами. Пип чуть было не уволилась, но тут доходность откликов уменьшилась, и ее перевели на учебные программы, связанные с солнечной энергией. Шесть сравнительно приятных недель, пока в бизнес-модели не обнаружился изъян. И теперь, с апреля, она пыталась формировать вдоль южной части залива Сан-Франциско микроколлективы жителей, заинтересованных в энергетической утилизации отходов.
