– Точно. – Подбросив виноградину, он поймал ее ртом и раскусил. Сок оказался еще слишком кислым, не дотягивал до легкой недоспелости.
– Синьор Бертонелли раньше владел этими виноградниками? Теми, что вокруг палаццо?
– Si. Он был моим учителем. Научил меня всему, что я знаю о производстве вина. – У Нико сжалось сердце, стоило подумать о старике. А думал он о нем часто.
– Вы в память о нем занимаетесь этими виноградниками?
– Да, и еще потому, что не хочу, чтобы исчезло то, что связано с нашей традицией.
Бертонелли, а не на те, что принадлежали его семье.
Будь он жив, возможно, помог бы Нико лучше понять его внучатую племянницу. Глядя с виноградников на палаццо, он заметил промелькнувшие на террасе платиновые волосы. Он кивнул, а она скрылась из вида. Все еще избегает его. Она так поступала начиная со свадебного приема.
Никогда он не встречал женщину, которую было так трудно понять. То она неприступная, а через мгновение нежная и даже страстная. Он улыбнулся, вспоминая ее губы на своих губах, когда они уединились в уголок на свадьбе. Такие мягкие, податливые губы… И вдруг все изменилось, и они снова вернулись в те дни, когда между ними царил холод, когда она едва обращала на него внимание.
– Синьор Аматуччи? – Марио выжидательно смотрел на него. – Мне интересно, что вы будете делать потом.
«Выяснить, что творится в белокурой голове моей американки».
– Я хочу взять несколько образцов почвы с южных участков, – ответил он. – А ты возвращайся в винодельню и начни проверку винограда, который мы собрали.
Это была обычная практика – перепроверять данные с поля приборами в лаборатории.
– Правда? – Марио выпрямился, сознавая ответственность задания, порученного ему.
Нико вспомнил тот первый раз, когда Карлос доверил ему работу. Неужели он тогда был таким же старательным новичком?
– Ну, раз я сам это предложил…
– Да, конечно, я оставлю результаты у вас на столе.
– И твои выводы.
Марио снова с серьезным видом кивнул:
– Обязательно.
Нико, разумеется, сам повторит тесты позже – урожай слишком ценен, чтобы все доверить студенту, – но Марио пойдет на пользу поверить, что он работает самостоятельно.
Нико стал складывать приборы для тестов в потертую холщовую сумку, которая была у него еще с тех времен, когда он работал вместе с Карлосом.
– Если у тебя возникнут трудности, поговори с Витале. Я вернусь позже утром.
– Если хотите, я за вами заеду.
– Не нужно. Я перепрыгну через ограду. Там не высоко, – добавил он, видя, что студент непонимающе сдвинул брови. – Аматуччи и Бертонелли привыкли срезать углы своих участков.
Задние фонари машины Марио исчезли в облаке пыли. Нико повесил на плечо сумку и пошел в южную сторону. Над головой на безоблачном синем небе сияло солнце, воздух был напоен фруктами и оливками, а если ветер подует с правильной стороны, то можно уловить и запах лаванды. Он вытер пот со лба и подумал, что у него выдался еще один удачный день.
Он был в своей стихии, когда шел по уступам холма по полям. Он помнил, как в первый раз осмелился пролезть под аркой, разделяющей хозяйства. Он был тогда испуганным, неуверенным в себе, искал, где бы спрятаться от хлопающих дверей и криков. Оказавшись во владении Компарино, он решил, что попал в рай.
Размеренное журчание разбрызгивателей, тихое жужжание насекомых… И это никогда не меняется. Да, были бури и болезни растений, естественные бедствия наносили временный вред, но Нико все равно знал, что придет лето, виноград будет расти, и вино будет производиться так же, как это делалось сотни лет. Это совсем не походило на жизнь по другую сторону арки! Там он никогда не знал, что будет на следующей день, будут ли его родители вместе или разойдутся.
«Такова цена огромной страсти, – как-то сказал Карлос после одного из грандиозных скандалов между родителями Нико. – Либо солнце, либо гроза. Середины нет».
Виноградные лозы в южном саду заросли и переплелись, листья были объедены насекомыми. За этим участком никто не ухаживал. Не обращая внимания на гудение пчелы около уха, Нико встал на колени и ножом взрыхлил твердый верхний слой земли, под которым оказалась сырая почва. Он осторожно положил несколько жирных черных кусочков в баночки и вытер руки о джинсы. В этот момент краем глаза заметил, как сбоку промелькнуло что-то белое, и улыбнулся. Одна из причин, почему он выбрал утренние часы, чтобы проверить почву, была та, что южные участки примыкали к террасе. В это время Луиза наверняка завтракает на террасе, и, хотя она его избегает, она не откажет себе в удовольствии тайком понаблюдать за тем, что он делает. Он стоял к ней спиной, притворившись, что рассматривает неподстриженный розовый куст в конце грядки.
– Остерегись, bella mia, – произнес он, – люди могут подумать, что тебе интересно узнать, что же я делаю.
– Мне всегда интересно, что люди делают на моей территории, – последовал надменный ответ.
Он медленно повернулся. Луиза стояла у перил с кружкой в ладонях. Несмотря на ранний час, она успела одеться в джинсы и блузку. Правда, волосы не были еще убраны в обычную строгую прическу.
– Ты собираешься изучать своих гостей в отеле также внимательно?
Она никак не отозвалась на упоминание отеля.
– Я просто завтракала на террасе, а ты попался мне на глаза.
Хорошо хотя бы то, что она ему ответила. Неужели теперь они начнут общаться? Есть только один способ это выяснить.
– Завтракаешь? А кофе хватит на двоих? – Она промолчала, и тогда он ухватился за перила террасы, подтянулся и перемахнул через балюстраду.
– Я думала, что ты презираешь американский кофе, – произнесла она.
– Мне он все больше нравится. Как и многое другое… американское, – уточнил Нико и улыбнулся. Кивнув на столик с остатками еды и высокий термос, спросил: – Мне выпить кофе из термоса?
– Не надо. Я принесу чашку.
Она не попросила его уйти. Это означает, что она готова смягчиться?
– Знаешь, ведь тебе придется научиться готовить настоящий эспрессо, если собираешься открывать гостиницу, – сказал он, следуя за ней в дом.
– А я и не представляла себе, что ты еще и эксперт по гостиничному менеджменту.
– Нет, просто я итальянец.
Через стеклянные двери они прошли в piano nobile
[1]
, и Нико остановился на пороге.
– Я подожду здесь.
Луиза обернулась через плечо и нахмурилась, тогда он поднял ногу в пыльном рабочем башмаке. При жизни Карлоса он не задумываясь прошел бы по полу, но Луиза необыкновенная чистюля и любит порядок. Меньше всего он хотел нарушить хрупкое согласие, оставив грязный след на чистых терракотовых плитках пола. Она, кажется, оценила это, потому что кивнула и не стала его отговаривать.
